Дженнифер Хеймор - Дерзкая невинность
— Извините, — почти шепотом пробормотала Оливия. — Я не знала, что родник… занят.
Его губы дернулись. Он что, улыбается? Может, смеется над ней?
Краска залила ей щеки. Смущение сменилось досадой, и она повернулась, чтобы уйти.
— Подождите.
Господи! Какой голос! Низкий баритон, густой, словно мед. Оливия остановилась. Он подошел ближе.
— Здесь хватит места для двоих.
Не дождавшись ее ответа, он добавил:
— Мне не удается накормить этих жадных тварей. Смотрите, они уже нацелились на ваш хлеб.
Так оно и было. Один из гусей, увидев хлеб, уже ковылял к ней.
— Это Генриетта, — тихо сказала Оливия. — Ее всегда надо кормить первой.
— Эта Генриетта, — ответил он, — уже съела половину принесенного мной зерна. Должна же она дать хоть какой-то шанс своим братьям и сестрам.
Этот человек, видимо, не слишком много знал о гусях.
— Вот, смотрите. — Она отломила кусочек хлеба и помахала им перед Генриеттой. — Это твой любимый момент.
Когда гусыня бросилась за хлебом, Оливия швырнула его в самую гущу кустов боярышника. Генриетта, очевидно, не самая сообразительная из всех, поковыляла за ним и стала искать его в зарослях.
— С помощью такой нехитрой уловки она не отнимет еду у других, — рассмеялась Оливия. — Иначе она начнет их щипать, отпугивать и съест весь хлеб сама.
— Или все мое зерно.
— Без сомнения.
Он достал из метка пригоршню зерна и рассыпал его по земле. Остальные гуси начали быстро его клевать.
— Бедняжка Генриетта, — вздохнула Оливия.
Глупая гусыня так и не нашла свой кусок хлеба, не подозревая, что ее отпрыски пируют совсем рядом.
— Вы мисс Оливия Донован, не так ли? — неожиданно спросил незнакомец.
Услышав свое имя, Оливия напряглась. Она с трудом откашлялась и произнесла довольно холодно:
— Боюсь, у вас есть передо мной преимущество.
— Я Макс.
Она уставилась на него в недоумении. Макс? Просто… Макс? Наверняка это не так.
Он, очевидно, заметил ее смущение и быстро поправился:
— Максвелл Бьюкенен.
Макс слегка поклонился и, взяв ее руку, сжал ее. Оливия почувствовала силу его пальцев даже через несколько слоев его кожаных перчаток и убрала руку.
— Приятно было познакомиться, мистер Бьюкенен. Я уверена, что уже видела вас, не так ли?
— Вы помните?
Его зеленые глаза смотрели на Оливию в упор.
— Это было в Лондоне, на балу у лорда Харфорда.
Макс улыбнулся, и неожиданно на щеках его сурового лица появились ямочки.
Оливия мысленно одернула себя. На балу он произвел на нее большое впечатление, и с тех пор она иногда вспоминала о нем. Возможно, потому, что она еще никогда в своей жизни не встречала никого, кто был бы таким физически совершенным, как этот человек. Такие мужчины были редкостью в ее защищенном мире, но ей не следовало забывать, что Макс просто человек. Такое же человеческое существо, как Оливия.
Честно признаться, ее реакция была глупой. В следующую минуту Оливия, чего доброго, приложит ко лбу ладонь и упадет в обморок.
— Я помню, — мягко произнес Макс, и от его голоса у нее потеплело в груди. Господи, это было похоже на то, как если бы его голос ласкал ее.
Оливия глубоко вздохнула.
— Приятно… снова вас видеть, — выдавила она. — Но почему вы здесь? Вы живете по соседству?
Макс засмеялся:
— Нет. Я в гостях у лорда Стрэтфорда.
— Вот как?
— Да. Я приехал только сегодня и решил прогуляться перед обедом.
— И вы решили захватить мешок с зерном на случай, если вдруг наткнетесь на выводок гусей?
— Зерно мне дал помощник конюха. Он сказал, что в это время года здесь много уток и гусей. Даже индеек. Я мог бы заманить их, а может, и поохотиться.
Только сейчас Оливия заметила ружье, лежавшее на плоском камне около родника. Она взглянула на мистера Бьюкенена глазами, полными ужаса.
— Вы собирались подстрелить моих гусей?
Макс непринужденно рассмеялся:
— Ваших гусей?
— Я кормлю их уже месяц. И не говорите, что я откармливала их специально для вас.
Выражение его красивого лица было таким, будто он едва сдерживает смех.
— И не скажу.
Гуси склевали все зерно и смотрели на мистера Бьюкенена и Оливию, словно ожидая продолжения кормежки. Даже Генриетта, уже съевшая хлеб, прикидывала, кто из них окажется более щедрым.
Макс решил дилемму, сначала бросив горсть зерна в траву около Генриетты, а потом рассыпал гораздо больше перед остальным выводком.
— Вы знаете, — спросил он, — что лорд Стрэтфорд пригласил всех сюда ради охоты?
— Знаю, — выдохнула Оливия.
Потом раскрошила хлеб и бросила их ненасытным гусям.
— Вы не одобряете охоту?
— Просто… — Оливия пожала плечами. — Мне не нравится, когда убивают Божьих тварей. Вот и все.
Суровые черты лица мистера Бьюкенена смягчились.
— А-а.
— Но я понимаю, что охота необходима для выживания людей. Но я не одобряю охоту как спорт.
— Открою вам секрет. — Мистер Бьюкенен наклонился к Оливии с заговорщическим видом. — Я не страстный охотник. В своей жизни я ни разу не стрелял в живое существо.
Она взглянула на Макса недоверчиво:
— Правда?
Он кивнул.
— В таком случае почему вы здесь?
— Я решил, что надо попробовать. Может, научусь чему-нибудь. И… — Макс помолчал и смущенно посмотрел на Оливию. — Мне необходимо отвлечься.
— Вам не хватает приятных развлечений? — Она бросила на землю остатки хлеба и стряхнула крошки с ладоней.
— Да. — В его глазах промелькнула какая-то тень и тут же исчезла.
— Я слышала, что в Англии это общая проблема джентльменов определенного класса.
— Вот как?
Когда Оливия и Джессика жили месяц в доме их тети Джеральдины в Лондоне, они все время слышали жалобы тети на то, каким злом для общества являются молодые люди их круга.
— Да. Понимаете, я и мои сестры выросли на острове Антигуа. Это место совсем не похоже на Лондон.
— Я слышал, что ваша семья долго жила в Вест-Индии, и могу себе представить, насколько это место отличается от Англии. — Мистер Бьюкенен вывернул мешок и высыпал на землю остатки зерна. Потом повесил на плечо ружье и протянул Оливии руку. — Могу я сопроводить вас до дома вашего зятя, мисс Донован?
Оливия кивнула. Прогулка будет короче, чем она планировала, но этот джентльмен ее заинтриговал. В любом случае уже настало время уходить от этих прожорливых гусей.
Они спустились по той же заросшей травой дорожке, по которой поднималась Оливия. Мистер Бьюкенен крепко прижимал к себе ее локоть. Она чувствовала его мускулистое тело, и это ее смущало.
