Бренда Джойс - Преследование
— Я молюсь, чтобы мы победили, — отозвалась Амелия, хотя все еще размышляла о графине Сент-Джастской и детях, которых та безвременно покинула.
Лукас взял Амелию за локоть и заговорил приглушенным тоном, словно не хотел, чтобы кто-то ненароком услышал их.
— Я вернулся домой, потому что встревожен. Ты слышала, что произошло у сквайра Пенуэйтзи?
Она взглянула на брата, настороженно застыв на месте.
— Конечно, слышала. Как и все вокруг. Три французских моряка — дезертиры — появились на пороге его дома, прося еды. Сквайр накормил их. А потом они направили на семью дула пистолетов и ограбили дом.
— К счастью, их схватили на следующий день, и никто не пострадал, — мрачно добавил Лукас.
Амелия прекрасно понимала, о чем думает брат. Она жила в таком уединении вместе с матерью и их единственным слугой… Гарретт когда-то служил сержантом британской пехоты, так что он умел обращаться с оружием. И все же поместье Грейстоун находилось в одном из самых отдаленных юго-западных пунктов Корнуолла. Его обособленность служила одной из причин, по которым эта местность на протяжении нескольких столетий была таким удобным пристанищем для контрабандистов. Она располагалась совсем близко с поселением Сеннен-Коув, раскинувшимся чуть ниже их дома, по направлению к французскому Бресту.
Те дезертиры могли появиться и у их двери, подумала Амелия.
Ее голова раскалывалась от боли. Внезапно почувствовав себя утомленной от бесконечных волнений, Амелия потерла виски. По крайней мере, оружейный шкаф был полон, а она, как каждая корнуолльская женщина, прекрасно знала, как заряжать мушкет, карабин и пистолет и стрелять из этого оружия.
— Думаю, вам с мамой стоит провести весну в Лондоне, — не допускающим возражений тоном произнес Лукас. — В апартаментах Уорлока на Кавендиш-сквер множество комнат, и ты сможешь часто навещать Джулианну.
Амелия совсем недавно, сразу после рождения племянницы, провела месяц в Лондоне со своей сестрой. Они с Джулианной были близки, и проведенное вместе время оказалось чудесной, почти безмятежной передышкой от домашних хлопот. И теперь Амелия начала всерьез обдумывать предложение на время уехать из дома. Возможно, Лукас был прав.
— Идея неплохая, но как быть с домом? Мы просто запрем его? И что насчет фермера Ричардса? Ты ведь знаешь, что теперь, когда ты вечно в отъезде, он платит за аренду земель мне.
— Я могу договориться, чтобы арендные платежи пока копились и были выплачены позже. Я чувствую, что пренебрегу своим семейным долгом, Амелия, если не отправлю вас с мамой в более безопасное место.
Она понимала, что брат абсолютно прав.
— Потребуется какое-то время, чтобы как следует подготовиться к отъезду.
— Постарайся закрыть этот дом как можно быстрее, — ответил Лукас. — Я должен вернуться в Лондон, мне придется сделать это сразу после похорон. Когда ты будешь готова присоединиться ко мне, я или приеду сам, или отправлю Джека, или пришлю кучера.
Амелия кивнула, но теперь она могла думать лишь о предстоящих похоронах.
— Лукас, ты знаешь, когда состоятся похороны?
— Я слышал, что служба пройдет в часовне Сент-Джаст в воскресенье, но покойная будет похоронена в семейном склепе в Лондоне.
Амелия ужаснулась. Сегодня была уже пятница! И в это мгновение перед ее мысленным взором в который раз явственно предстал Гренвилл, его темные глаза и волосы. Она облизнула пересохшие губы.
— Я должна присутствовать на церемонии. И ты тоже.
— Да. Мы можем пойти вместе.
Амелия взглянула на брата, и ее сердце екнуло. Она никак не могла отогнать неуместные мысли. В воскресенье она увидит Саймона впервые за десять лет.
Амелия сидела в семейном экипаже с Лукасом и мамой, крепко стиснув обтянутые перчатками руки. Она даже представить себе не могла, какой силы напряжение сковало все у нее внутри. Она едва могла дышать.
Стоял воскресный полдень. Спустя каких-то полчаса должна была начаться заупокойная служба по Элизабет Гренвилл.
Впереди показалось поместье Сент-Джаст.
В центре имения высился огромный замок, казавшийся совершенно неуместным здесь, в Корнуолле. Средняя часть дома, возведенного из светлого камня, была высотой в три этажа, входную дверь обрамляли четыре гигантские гипсовые колонны. Более низкое, двухэтажное крыло дома было обращено к суше, эту секцию здания отличали покатые шиферные крыши. В самом дальнем углу здания располагалась часовня со своим собственным внутренним двором, ее фасад тоже украшали колонны, а к входу примыкали угловые башни.
Дом окружали высокие черные безлистные деревья. Земля перед особняком тоже казалась голой после долгой зимы, но совсем скоро, в мае, сады должны были буйно зацвести. К лету эти земли превратятся в холст буйных красок, деревья станут пышными и зелеными, а из лабиринта позади дома, образованного живой изгородью, почти невозможно будет выбраться…
Амелия знала все это не понаслышке.
Теперь она понимала, что не должна вспоминать о том, как терялась в изгибах этого лабиринта. Не должна вспоминать, как она задыхалась от волнения, как кружилась голова, когда Саймон, завернув за угол, обнаруживал ее и привлекал в свои объятия…
Амелия отогнала от себя эти мысли, когда их карета, трясясь, покатилась по посыпанной гравием дороге, следуя за двумя дюжинами других экипажей. На похороны леди Гренвилл наверняка собрался весь приход, подумала Амелия. Фермеры должны были стоять бок о бок со сквайрами.
— Это бал? — взволнованно спросила миссис Грейстоун. — О, дорогой, мы едем на бал?
Лукас погладил ее по руке.
— Мама, это — я, Лукас, мы направляемся на похороны леди Гренвилл.
Мама, крошечная седовласая женщина, казалась даже меньше Амелии, которая безучастно посмотрела на Лукаса. Амелия давно смирилась с маминым состоянием и старалась не расстраиваться. Теперь мама так редко мыслила ясно… Большую часть времени она считала себя юной дебютанткой, а Лукаса принимала то за отца своих детей, то за одного из своих прежних ухажеров.
Когда мама, сидевшая между ней и Лукасом, успокоилась, Амелия выглянула из окна кареты. За прошедшие два дня она приложила все усилия, чтобы сосредоточиться на поставленных братом задачах. У нее был внушительный список дел, с которыми требовалось разобраться перед тем, как запереть дом и отправиться с мамой в город. Амелия уже написала Джулианне, известив сестру о текущих событиях. Потом начала паковать постельное белье, делать запасы долго хранящейся еды, убирать зимнюю одежду и готовить то, что им с матерью потребуется на период пребывания в городе. Заставляя себя трудиться не покладая рук, Амелия чувствовала облегчение. Время от времени она вспоминала о детях леди Гренвилл, но гнала от себя все мысли о Сент-Джасте — и все же его смуглое красивое лицо неотступно маячило где-то в подсознании.
