Сара Рэмзи - Запретные наслаждения
— Пойдемте, господа. Мы почти на месте, если я не ошибся адресом.
Цель их визита — театр «Ле Гранд» — был собственностью Фергюсона. Поверенный герцога напомнил ему об этом месте. В последнее время спектакли, особенно «Гамлет», и актриса, которая играла главную роль, вызывали восхищение у черни. Значит, можно было поднять арендную плату. Хотя Фергюсона не заботили деньги, это было предлогом сбежать из дому. Сестры предпочитали обедать в своих комнатах, Элли не отвечала на его записки, они почти не общались. Часы, проведенные в Ротвел Хаусе, сводили его с ума.
Как только джентльмены вошли в театр, навстречу им поспешила женщина. Расшитый стеклярусом лиф мерцал в свете люстр. Она стала принюхиваться, как лиса, словно могла уловить запах новеньких монет. Вокруг нее витал дух бывшей куртизанки. Эти повадки невозможно скрыть никакими манерами. На вид ей было немного за тридцать, карие глаза задорно блестели, и двигалась она с изяществом танцовщицы.
— Милорды, чем могу вам помочь?
— Мы хотели бы поговорить с господином Леграном, — сказал Фергюсон.
Женщина насторожилась.
— Месье Леграна больше нет с нами, — пояснила она. У нее был странный акцент, похоже, французский, но точно не определишь. — Я его вдова и могу ответить на все ваши вопросы.
Фергюсон не знал, что театром заведует женщина, поверенный, наверное, тоже. У внутренних дверей театра собиралась пестрая толпа: слуги, торговцы и ремесленники — а это значило, что антракт закончился. Вместо того чтобы обсудить вопросы, касающиеся его собственности, Фергюсон вынужден был озаботиться покупкой билетов. Обычно после антракта в зале мало кто оставался — публика устремлялась к другим местам увеселений. Но, по словам мадам Легран, ведущая актриса пользовалась таким успехом, что все оставались до финала. Лучшее, что она смогла предложить им, — несколько табуретов у сцены.
— Мадам Герье достойно конкурирует с лучшими актрисами нашего времени, — принимая деньги, сказала она. — Вы как раз вовремя. Сейчас будет убийство Клавдия.
— Она играет Гамлета? Не Офелию? — спросил Фергюсон.
Мадам Легран кивнула и повела их в зрительный зал.
— Право, это странно. Но когда видишь ее на сцене, представить в этой роли кого-то другого просто невозможно. Она может соперничать с самой великой Сиддонс!
Не слишком ли высока похвала? Миссис Сиддонс была величайшей актрисой своего поколения. Его спутники тоже скептически покачали головами. Никто из них не ожидал обнаружить примадонну в захолустье «Семи циферблатов».
Мадам Легран провела их через дверь рядом со сценой. Оркестр, обделенный как хорошими инструментами, так и талантливыми исполнителями, учтиво затих. Как и во многих других небольших театрах, музыканты вынуждены были играть во время спектакля, превращая его в своего рода мюзикл, чтобы избежать притязаний больших театров, обладающих исключительным правом на постановку серьезных драматических произведений[5]. Мадам Легран шепнула пару слов лакею, который вынес из темного угла четыре табурета. Только усевшись, Фергюсон понял, что его удивило, — в зале было тихо. Обычно в театр ходили поболтать и обменяться сплетнями. На актеров никто не обращал внимания, но здесь все лица были обращены к сцене, где из-за кулис появился Гамлет.
Костюм актрисы великолепно передавал дух эпохи: напудренный парик, сюртук, короткие бриджи и обувь на высоком каблуке. Тень от всклокоченного парика падала на лицо, ажурный платок был завязан под самым подбородком. Из-под всего этого маскарада торчал кончик носа. Фергюсон внутренне приготовился к кошмарному представлению. Субтильная актриса, казалось, будет совершенно беспомощной в мужской роли. Но когда она заговорила, он понял, почему зрители были в таком восторге. Последний акт был знаком Фергюсону, ему не раз приходилось наблюдать, как в устах менее талантливых актеров реплики Гамлета над черепом «бедного Йорика» превращались в фарс. Но голос актрисы был богат, исполнен теплоты, грусти и подлинного трагизма. Легкий французский акцент не резал слух и казался естественным. Этот голос был создан, чтобы жаркими ночами шептать слова страсти, но он удивительно гармонировал с образом Гамлета, размышлявшего о Роке. Фергюсон был очарован этим голосом. Но еще больше внешностью актрисы. Даже самые смелые дамы, носившие глубокое декольте и прибегавшие к разным ухищрениям, проигрывали естественной чувственности этой женщины. Чтобы она походила на мужчину, под сюртуком были подставные плечи, но мягкие изгибы бедер, округлые ягодицы в обтягивающих бриджах выдавали ее пол. Он любовался стройными ножками, красоту которых подчеркивали светло-бежевые чулки, тонкими щиколотками и маленькими ступнями в усыпанных блестками туфлях. Жаль, что из-за этого ужасного платка невозможно было рассмотреть грудь. Даже в безумии — особенно в безумии! — Гамлет был прекрасен.
Лорд Маршам выдохнул:
— Прелестное создание, не так ли?
Фергюсон молчал, он не находил слов. Его отвлекало пробудившееся вожделение. Уже месяц у него не было женщины. После смерти отца, обустраиваясь в Лондоне, он вынужден был отказаться от плотских утех. Но теперь он не мог думать ни о чем другом.
Он замер, восхищенный игрой актрисы. Хотя сюжет был всем известен: похороны Офелии, поединок с Лаэртом, убийство Клавдия и гибель Гамлета от отравленного клинка, — когда актриса упала на сцену, обрывая свою предсмертную речь, в зале повисла гробовая тишина. Фергюсон услышал приглушенные рыдания, и даже Маршам заерзал на месте.
Занавес опустился и зал взорвался аплодисментами. Фергюсон не мог не присоединиться к овациям. Мадам Герье определенно обладала талантом, достойным восхищения. В его намерения не входило оставаться в Лондоне надолго, во всяком случае, он не планировал обзаводиться любовницей, но, случись его планам измениться, он будет искать женщину, похожую на нее. Умную и смелую — этими же чертами обладала и леди Мадлен, — но соблазнить актрису безопаснее, чем заводить отношения со старой девой. Если актриса столь же красива в платье, как и в бриджах, то, заманив ее в постель, он сделает свое пребывание в Лондоне более чем приятным.
Мадам Герье вышла на поклон. Словно выжженная земля влагу, она впитывала аплодисменты и не могла ими насытиться. Ему хотелось поймать ее взгляд, но она смотрела поверх голов, смаргивая невольные слезы счастья. Их глаза так и не встретились. Бросив в зал прощальный взгляд, она скрылась за кулисами. Но аплодисменты не стихали. Актриса исчезла так стремительно, словно бежала от чего-то постыдного. Необычное поведение для блестящей лицедейки!
