Сабрина Джеффрис - Не соблазняй повесу
Неужели леди похитила бумаги у него из комнаты? Лукас поспешил поднять с пола то, что прижимал сапогом. Заклеенный конверт с надписью: «Лорду Кирквуду». Ах, черт побери! Одного взгляда на вспыхнувшие щеки девушки было достаточно, чтобы все понять, хотя Кирквуд ни единым словом не обмолвился о ее чувствах к нему.
Проклятие, надо же было ей шнырять там, где не следовало! После того как он оскорбил эту барышню и привел ее в полное смущение, он уже не добьется от нее никакой правды.
Уинтер, скрипнув зубами, решил переменить тактику. Он протянул письмо Амелии:
– Полагаю, это ваше, мэм. Она сердито взяла у него письмо.
– Я же говорила вам, что это личное.
– Солдаты: склонны думать самое худшее о женщинах, которые крутятся слишком близко от них. В Америке если женщина слоняется у казарм, ее не ждет ничего хорошего. В том числе и уважительное отношение.
Щеки у Амелии разгорелись еще ярче.
– Таково ваше представление об извинении?
Вот проклятие, кажется, сегодня вечером он не смог произнести ничего путного даже во имя спасения собственной жизни!
– Разумеется, нет. – Лукас постарался говорить как можно любезнее. – Прошу у вас прощения, мэм. Я расскажу своему кузену, как вы старались оберечь его тайну.
– Лорд Кирквуд ваш кузен? – спросила Амелия с самым невинным выражением широко раскрытых глаз.
– Позвольте представиться. Майор Лукас Уинтер.
– Я леди Амелия Плум, – произнесла она с улыбкой, способной смутить любого мужчину.
Но не этого.
– Если хотите, – заговорил он сдержанно и совершенно спокойно, – я сам передам письмо моему кузену. Это самое малое, что я могу для Вас сделать.
– О нет, самое малое вы уже сделали, – колко заметила Амелия, помахивая перед ним измятым и испачканным конвертом. – Я считаю, что будет безопаснее, если я сама исполню то, ради чего сюда пришла, и оставлю письмо в комнате у лорда Кирквуда. Пока вы не открыли по мне огонь за то, что я пробралась сюда.
Ее остроумные и смелые замечания до странности не вязались с обликом перепуганной глупышки, в каком она ему явилась вначале. Но в конце концов, подобная взбалмошность и переменчивость вполне типичны для таких женщин – богатых и со связями. Ему следовало об этом помнить, он и сам был взращен и воспитан женщиной подобного рода.
Воспоминание окрасило его юмор в мрачные тона, когда он проговорил с усмешкой:
– Не беспокойтесь, леди Амелия, несколько пятнышек грязи не повлияют на интерес моего кузена к вашему солидному приданому.
– Это послание не мое, а моей подруги, – возразила она. – Ладно. – Уинтер театральным жестом распахнул дверь в комнату двоюродного брата. – Войдите и оставьте письмо «вашей подруги». – Он с нажимом произнес последние слова. – Я подожду вас здесь.
Стоя в дверях, Лукас посторонился, пропуская Амелию в комнату, и при этом уловил запах ее волос. И запах этот ему о чем-то напомнил. Жимолость. Ею пахло мыло, которое предпочитали дамы в городе, где он рос, в штате Виргиния, пока отец не перевез семью в Балтимор.
Слабый запах родного дома растрогал его. Уинтер более двух лет охотился за Теодором и Дороти Фрайер. В то время как другие моряки вернулись по домам и радовались миру и покою, у него не было ни мира, ни покоя. Из-за Фрайеров он был вынужден теперь приехать в страну, которую ненавидел. И это он тоже поставит им в счет, когда до них доберется.
Леди Амелия показалась в дверях, и Лукас посторонился, чтобы она могла выйти и сама закрыть за собой дверь. Ему не хотелось еще раз вдохнуть ее запах, напоминающий о родном доме... и к тому же ощутить, как сильно она привлекательна.
Но, к его неудовольствию, она вместо того, чтобы поспешно удалиться, остановилась прямо перед ним.
– Благодарю вас за то, что вы позволили мне выполнить мою задачу. И я была бы еще более вам признательна, сэр, если бы вы не... Я хочу сказать, что если кто-нибудь узнает о моем...
– Вы предпочли бы, чтобы эта стычка осталась между нами?
Глаза цвета темного шоколада встретились с его глазами.
– Это было бы очень хорошо, благодарю вас.
Итак, леди просит об одолжении? Этим стоит воспользоваться.
– Не спешите благодарить меня, мэм. Я хотел бы получить от вас еще кое-что.
Она насторожилась:
– Что же?
Задать ей прямой вопрос было бы опрометчиво, это может пробудить у леди Плум подозрения, а Лукасу вовсе нежелательно, чтобы она обеспокоила свою мачеху. Гораздо разумнее воспользоваться возможностью поближе познакомиться с ней и выведать необходимые сведения, так сказать, мимоходом, в приватном порядке.
– Я хочу получить вальс.
– Вальс?
– Нуда. Мужчина берет руку дамы в свою, а другую руку кладет...
– Я знаю, что такое вальс, – сухо произнесла она.
– В таком случае я прошу об одном этом в обмен на мое молчание.
Она прищурилась и ответила с откровенно игривой улыбкой:
– А ведь вы попросту меня шантажируете, майор, не правда ли?
– Пожалуй, что и так, леди Амелия.
– Но ведь это нехорошо с вашей стороны.
– Я солдат, мэм, а не придворный кавалер. Приходится пользоваться удобным случаем, чтобы получить желаемое. – Он окинул Амелию взглядом. – А нынче вечером я желал бы протанцевать с вами вальс.
Амелия с притворной скромностью потупила взор:
– Если так, то я не вправе отказать.
Она быстро повернулась, и подол ее платья со всеми пышными оборками взметнулся вверх, на мгновение приоткрыв очаровательные линии. Майор замер. Когда же он в последний раз спал с женщиной? Кажется, это было в Париже. Но вульгарно нарумяненные щеки французской шлюхи и ее немытое тело не имели ни малейшего сходства с изяществом и прелестью надушенного создания, которое плавной поступью удалялось от него по коридору.
Он не мог отвести глаз от Амелии. Боже милостивый, от одной ее походки у мужчин должна разгораться кровь. Он это заметил еще в бальном зале.
Но прежде чем кровь остыла в его собственных жилах, Амелия обернулась и проговорила с улыбкой, которая осветила все ее лицо:
– Да будет вам известно, майор Уинтер, что я с удовольствием протанцевала бы с вами без всякого шантажа.
Бросив эту фразу, она вступила на черную лестницу и через минуту исчезла.
Майор в полной растерянности продолжал смотреть ей вслед. Надо же, какова штучка! Сначала его кузен, потом он сам... Право, стоило бы призадуматься, нет ли здесь какого умысла...
Уинтер нахмурил брови. Черт возьми, ведь она могла побывать у него в комнате!
Он поспешно вошел к себе и внимательно все осмотрел. Пригляделся даже к ковру – не упало ли на него что-нибудь, принюхался к воздуху в комнате. Все было на месте, ничего подозрительного. Бумаги лежат в том порядке, в каком он их оставил. Вроде бы пахнет жимолостью, но с уверенностью сказать это нельзя, потому что кругом расставлены вазы с цветами. Слуги Кирквуда, должно быть, считают его таким же жеманным шутом, как все эти англичане.
