Барбара Вуд - Свитки Магдалины
Наконец, после некоторых размышлений, она нежно опустила руку ему на плечо и позвала:
– Бен? – Видно, он не расслышал. – Бен?
– Что такое? – Он поднял голову.
– Когда вы последний раз ели?
– Ел? Не помню. Кажется, совсем недавно. Как раз… в прошлый… прошлый… – Его брови хмуро сдвинулись. – Не помню.
– Тогда нечего удивляться, что вам снятся кошмары. Вы морите себя голодом. Я взгляну, можно ли приготовить для вас что-нибудь на кухне.
– Да, да. Это было бы здорово.
Когда Джуди вышла из кабинета, она почувствовала, что в квартире стало очень тепло. Убавив термостат, девушка заглянула в спальню и увидела, во что он превратил свою постель. К ванной вел след из грязной одежды. В гостиной повсюду валялись страницы с переводом шестого свитка, стояли недопитые чашки с кофе и набитые окурками пепельницы. На кухне было еще хуже. На плите стояла кастрюля с недоваренным и уже остывшим супом.
В одном углу свернулась Поппея Сабина, она смотрела на Джуди сердито и недоверчиво. Кошка скрылась здесь, спасаясь от громкого крика, и хмуро смотрела на пустую тарелку.
Джуди первым делом накормила кошку. Затем вычистила мусорную корзину, в которой лежала гора пепельниц. Затем она хотела приготовить что-нибудь на скорую руку. Но полки шкафов оказались пустыми.
Услышав, как снова зазвонил телефон, Джуди застыла. Телефон звонил три раза, затем слышался приглушенный голос Бена. Вдруг она услышала, что он крикнул: «Оставь меня в покое!» – затем раздался сильный грохот.
Джуди вбежала в кабинет и увидела, что Бен спокойно читает свиток.
Что случилось? – задыхаясь, спросила она.
Ничего.
– Но что тут… – Она все поняла, не договорив до конца. На полу у противоположной стены лежал телефон, который Бен швырнул туда, вырвав провода.
– Больше не придется все время снимать трубку с рычага, – прошептала Джуди, выходя из кабинета, и вернулась на кухню.
Хорошо понимая, что даже самый роскошный пир сейчас не вызовет у Бена аппетита, Джуди решила оставить суп на потом. А тем временем, не желая отвлекать его от седьмого свитка, она занялась уборкой квартиры.
Прошел час, из кабинета не послышалось ни шороха, и Джуди рискнула заглянуть туда. Бен, склонясь над папирусом, правой рукой быстро писал в блокноте, не отрывая глаз от арамейского текста. Но она заметила в его поведении нечто другое, и это зачаровало ее и заставило войти в кабинет. Стоя в нескольких дюймах от него, Джуди смотрела на лицо Бена не отрывая глаз. То, что она увидела, удивило и озадачило ее.
Лицо профессора было напряжено, он сидел в странной позе – в ней было что-то не от мира сего. Казалось, он был прикован к месту подобно человеку, на которого снизошло Божественное откровение. Бледная кожа на лбу напряглась, обнажились голубые вены у висков и на шее. Рот вытянулся в тонкую полоску, губы побледнели. Голубые глаза Бена уставились в одну точку, стали стеклянными, но казалось, что они ярко блестят, будто в них горит огонь. Это были глаза человека, охваченного приступом лихорадки.
Он почти не дышал. Бен застыл. Джуди лишь слышала, как перо скользит по бумаге, пока его рука выводила неразборчивые строки. Он ни разу не взглянул на записную книжку и не отодвинулся от папируса. Это был человек, застывший во времени, попавший в иное измерение, в иной мир. Джуди ничего подобного раньше не видела и застыла, ошеломленная.
Спустя некоторое время – Джуди понятия не имела, как долго она здесь стояла и наблюдала за ним, – она вышла из кабинета и расположилась в гостиной. Поппея тут же запрыгнула к ней на колени, начала благодарно мурлыкать и ждать проявлений внимания. Джуди улыбнулась кошке. Бедняжка Поппея Сабина совсем не знает, что происходит с ее хозяином.
– Я тоже не знаю, – сказала Джуди, когда кошка прижала мордочку к ее длинным волосам. – Я знаю его совсем недолгое время, но вижу, что он изменился. Или, возможно, меняется. Это уже произошло или только происходит? Но с другой стороны… что же происходит на самом деле?
Когда Бен вышел из кабинета, у него было лицо человека, только что подвергшегося Божественному преображению. Это бы уже не тот Бен, который два часа назад сел за стол, чтобы дочитать свиток, хотя эти изменения были еле заметны. Джуди поймала себя на мысли, что после каждого чтения свитка он немного меняется.
– Я рад, что вы еще здесь, – сказал он.
Казалось, будто после каждого чтения свитка Бен Мессер что-то чуточку терял, а вместо этого приобретал нечто другое.
– Я не могла уйти, не прочитав седьмой свиток, – тихо сказала она. Да, нет сомнений, он изменился. Перемена в манере разговаривать сейчас была даже более заметна.
Он сел напротив Джуди за кофейным столиком и уставился на нее блестевшими голубыми глазами. – Спасибо за то, что остались рядом со мной в такой момент.
– Хотите немного поесть?
– Пока не хочу. Сначала прочтите вот это. – Он передал ей бумаги со своим переводом. – Мой почерк становится все хуже.
Когда Джуди взяла листы бумаги и начала их рассматривать, она увидела, как Бен открыл рот, сбираясь сказать что-то.
– Что вы хотели сказать?
Бен ответил не сразу:
– Джуди, в этом свитке речь идет о новом событии. И я опасаюсь, что оно закончится бедой.
– Бедой?
Он вздохнул:
– Не знаю, как, по мнению Давида, мы должны реагировать на него, но я знаю лишь, что все закончится катастрофой, если об этом пронюхают журналисты. Тогда начнется массовое паломничество в Магдалу.
Тут Бен повел себя странно. Едва сказав это, он повернул голову в сторону, будто слушая кого-то. Он уставился на стену позади Джуди, но его глаза, похоже, сосредоточились на чем-то. Бен улыбнулся и покачал головой.
– Давид не желает и намеком обмолвиться, о чем идет речь в седьмом свитке.
– Давид?
– Похоже, нам придется узнать об этом более трудным способом.
Джуди невольно вздрогнула. В голосе Бена появился странный оттенок, от которого ей вдруг стало холодно.
– Ладно, читайте мой перевод и скажите, что вы думаете.
Глядя на Салмонидеса, я потерял голос и даже не смог окликнуть его, ведь я был так потрясен! Тот вечер восемь месяцев назад, вечер моего позорного падения, теперь казался мне каким-то сном. Я не думал, что когда-либо встречу этого бессовестного грека. Я уже порвал соглашение, которое столь безрассудно приобрел у него за все свои деньги. Видя, что он стоит у ворот Геннат собственной персоной, будто я познакомился с ним только вчера, я окаменел и потерял дар речи.
Но в этом не было надобности. К моему великому удивлению, как только Салмонидес заметил меня, он просиял и подошел ко мне, будто мы были давними друзьями.
