Эммуска Орчи - Сапожок Принцессы
Сэр Эндрью постучал в дверь набалдашником трости, и изнутри раздалось нечто похожее на приветствие, сопровождавшееся изрядным количеством чертыханий. Сэр Эндрью постучал еще раз, более настойчиво. Послышались новые чертыхания, и шаркающие шаги, похоже, приблизились к двери. В следующее мгновение дверь широко распахнулась, и Маргарита увидела, что стоит на пороге полуразвалившейся и настолько загаженной комнаты, какой она, пожалуй, никогда и не видела.
Обои, если их можно было так назвать, клочьями свисали со стен. В комнате, казалось, не было ни одного целого предмета. Большинство стульев стояло без спинок, а многие – и без сидений, угол стола подпирала вместо сломанной ножки вязанка прутьев. В углу комнаты находилась огромная печь с висящим котлом, из которого плыл неприятный запах какого-то варева. Рваная, в синюю клеточку, тряпка занавешивала дыру, через которую просматривался чердак. На одной из стен мелом было крупно и размашисто, с большими интервалами, выведено «Liberté! Egalité! Fraternité!»[21]
Жуткое помещение едва освещалось вонючей масляной лампой, висевшей на хилой балке потолка. Все было настолько непривлекательным, загаженным, грязным, что Маргарита еле-еле решилась переступить порог.
– Путешественники из Англии, гражданин! – бодро сказал сэр Эндрью на французском языке.
Личность, подошедшая к двери на стук сэра Эндрью и, по-видимому, являвшаяся хозяином этого гадкого местечка, оказалась пожилым, грубовато скроенным крестьянином, одетым в грязную голубую рубаху, тяжелые сабо, от которых во все стороны летели клочья соломы, затертые синие штаны и неизменный красный колпак с трехцветной кокардой, свидетельствующей о его нынешних политических убеждениях. В зубах у него была короткая деревянная трубка, из которой тянуло запахом крепкого табака.
Подозрительно взглянув на двух путешественников, он пробормотал: «Sacres Anglais!» – после чего топнул ногой по земле во утверждение независимости своего духа, но все-таки отступил в сторону, пропуская гостей, потому что прекрасно знал, что у этих «Sacrés Anglais» всегда при себе тугие кошельки.
– О, Боже! – вздохнула Маргарита, входя в помещение с платочком у носа. – Какая кошмарная дыра! Вы уверены, что это здесь?
– О, я вполне уверен, это именно здесь, – подтвердил молодой человек, смахивая модным кружевным платочком пыль со стула, чтобы Маргарита могла сесть. – Но, клянусь, я сам никогда не видел более гнусной дыры!
– Господи, – продолжала она, оглядываясь отчасти с любопытством, отчасти с ужасом на эти полуразвалившиеся стены, поломанные стулья и хромоногий стол. – Местечко воистину малопривлекательное.
Хозяин «Серого кота», по имени Брогар, не обращал на своих гостей никакого внимания. Он знал, что теперь они станут просить ужин, а правила свободных граждан не позволяли делать каких-либо различий или оказывать кому бы то ни было предпочтения.
Около очага сидела, развалясь, некая странная фигура, судя по всему женщина, хотя это и трудно было определить точно. На голове ее был чепец, в прошлом белый, а теперь неопределенного цвета, вся же остальная одежда представляла собой сплошные лохмотья. Она сидела, что-то бормоча себе под нос и периодически помешивая варево.
– Эй, приятель, – сказал наконец сэр Эндрью, – мы хотим немного поужинать… Там гражданка, – указывая на кучу лохмотьев у очага, добавил он, – варит какой-то изысканный суп. А у меня и моей хозяйки вот уже много часов не было ни крошки во рту.
Брогар некоторое время размышлял. Свободному гражданину не пристало торопиться с ответом на всякие вопросы.
– Sacres aristos! – проворчал наконец он, снова топнув ногой.
После чего не спеша поплелся к стоящему в углу комнаты кухонному столу. Там он достал старую оловянную миску для супа и безмолвно вручил ее своей прекрасной половине, которая так же молча стала наполнять ее содержимым котла.
Маргарита в панике смотрела на это священнодействие. Если бы не серьезность задачи, она давно бы уже сбежала из этой обители грязи и зловония.
– Клянусь, хозяева наши – люди малоприветливые, – заметил сэр Эндрью, увидев на лице Маргариты выражение ужаса. – Я мог бы вам предложить пищу более добротную и аппетитную, однако я думаю, что вы признаете суп вполне съедобным, а вино – хорошим. Эти люди валяются в грязи, но живут, как правило, неплохо.
– Нет, прошу вас, сэр Эндрью, – сказала она ласково. – Не беспокойтесь обо мне. Мне сейчас совсем не до ужина.
Брогар неторопливо продолжал свои отвратительные приготовления: положил на стол пару ложек и поставил стаканы, которые сэр Эндрью на всякий случай тщательно вытер, достал бутылку вина и хлеб. Маргарита, слегка брезгливо придвинув стул поближе к столу, сделала вид, что собирается есть. Сэр Эндрью, изображая лакея, стоял за ее стулом.
– Мадам, прошу вас, – взмолился он, видя, что Маргарита не в силах притронуться к еде. – Умоляю вас хотя бы попробовать немного. Вспомните, вам так нужны теперь силы.
Суп и в самом деле оказался неплохим, его запах и вкус были вполне приличными, – Маргарита со страшными предосторожностями все же решилась его попробовать. Затем она отломила хлеба и даже выпила немного вина.
– Сэр Эндрью, мне все-таки не нравится, что вы стоите, – сказала она. – Вам тоже нужно подкрепиться. Если вы сядете рядом и разделите со мной это подобие ужина, только безмозглой твари придет в голову, что я эксцентричная англичанка, тайно сбежавшая с лакеем.
Положив на стол все необходимое, хозяин, казалось, вовсе забыл о своих гостях. Он сидел рядом, дымя своей гнусно чадящей трубкой едва ли не в нос Маргарите, подобно любому свободно рожденному гражданину, для которого все равны. Мамаша Брогар, тихо пошаркивая, выползла из комнаты.
– Убью, скотину! – с природным британским гневом прошипел сэр Эндрью, глядя на развалившегося на столе Брогара, надменно разглядывающего этих «Sacrés Anglais».
– Ради Бога, сударь, – взмолилась Маргарита, увидев, как с врожденным британским пылом сэр Эндрью угрожающе сжал кулаки, – не забывайте, что вы во Франции, Да еще в такое время. Кроме того, национальный характер…
– Зарежу, как барана, скотину! – прорычал сэр Эндрью, но принял совет Маргариты и сел за стол. Оба делали вид, что едят и пьют.
– Прошу вас, – сказала Маргарита, – не портите настроения этому животному, тогда он, может быть, ответит на наши вопросы.
– Мне очень хотелось бы, но увы! Я скорее его зарежу, чем буду о чем-нибудь спрашивать. Эй, приятель, – учтиво сказал он тут же на французском, слегка тронув Брогара за плечо. – Вы, должно быть, частенько встречаете здесь нашего брата, я имею в виду путешественников из Англии?
