Элизабет Вернер - Фея Альп
Доктор озабоченно покачал головой, провожая гостя. Он сам был неутомимо деятелен, но не имел понятия о лихорадочном душевном напряжении, с которым человек ищет в труде забвения во что бы то ни стало.
В дверях они столкнулись с Гронау, который, приехав из Гейльборна вместе с Вальтенбергом, воспользовался случаем побывать в Оберштейне. Они на ходу поздоровались, Эльмгорст сел в экипаж и уехал, а Рейнсфельд с Гронау вошли в дом.
– Господин Эльмгорст очень торопился, – сказал Гронау, опускаясь в кресло. – У него едва хватило времени поздороваться, и нельзя сказать, чтобы он имел вид счастливого жениха. А между тем ему ли, кажется, не быть довольным судьбой!
– Вольф серьезно беспокоит меня, – ответил Бенно. – Его просто узнать нельзя, и я боюсь, что должность главного инженера погубит его; такой лихорадочной деятельности, в какую он ушел с головой в последнее время, не выдержит даже его железная натура. Он работает с утра до вечера, да еще и ночи напролет, поспевает всюду и не дает себе ни минуты отдыха.
– Да, он всюду, только не у невесты; впрочем, она, кажется, невзыскательна на сей счет. Другой едва ли понравилось бы, что у жениха в голове только локомотивы, туннели да мосты, а когда он наконец является к ней, то еще на пороге объявляет, что должен сейчас опять ехать, она же к этому совершенно равнодушна. Вообще странные порядки на вилле Нордгейма. А у невесты в доме! Можно было бы ожидать, что там царят веселье и радость, только сдается мне, дела господ обрученных обстоят не совсем благополучно, не исключая и господина Вальтенберга: Саид и Джальма постоянно жалуются на его капризы. Я внушаю им, что это происходит единственно от мыслей о женитьбе и что женитьба вообще приносит только несчастье.
– Вы – заклятый враг брака, давно известно, – слегка улыбнувшись, заметил Бенно. – Если Вольфганг большей частью не в духе, на что у него должны быть причины при его ответственной службе, то у его невесты и настроение духа, и внешний вид не оставляют желать лучшего.
– Да, она самая бодрая из всех. Вы сделали чудо, доктор. Что это было за хилое растеньице, а теперь она цветет как роза. Зато баронесса Тургау совсем притихла. А господа женихи! Один постоянно на точке кипения и ревнив, как турок, а другой держит себя с невестой, как настоящая ледяная сосулька, и при том обмениваются такими взглядами, точно вот-вот схватят друг друга за шиворот. Прекрасные будут родственники!
Бенно подавил вздох. И от него не укрылась безмолвная, но ожесточенная вражда между Вольфгангом и Вальтенбергом.
– Мне просто жаль Вальтенберга, – снова заговорил Гронау. – Он дня не может прожить, не повидавшись с невестой, и каждый день ездит сюда из Гейльборна, она же как будто взяла себе за образец знаменитое божество волькенштейнцев: сидит, точно фея Альп, на высоком троне и принимает поклонение, но оно нисколько ее не трогает. Доктор, вы единственный разумный человек во всей этой компании: вы не помышляете о женитьбе и, ради Создателя, не вздумайте помышлять!
– О женитьбе я, конечно, не думаю, зато думаю о другом, что едва ли менее удивит вас: об отъезде. Мне совершенно неожиданно предлагают место врача и на очень выгодных условиях.
– Браво! Принимайте же!
– Да, верно, и придется принять!
– С каким лицом вы это говорите! – расхохотался Гронау. – Право, мне кажется, вам жаль расстаться с этим несчастным Оберштейном, который пять лет выжимал из вас соки, а отблагодарить мог только пожеланием: награди вас Бог! Ни дать ни взять, мой старый Бенно! И он не умер бы бедняком, если бы умел иначе обращаться с людьми. Столько лет просидел он над разработкой проекта, который мог бы составить его карьеру, но не сумел проложить себе дорогу, а с робкими просьбами да предложениями далеко не уйдешь, когда имеешь дело с всемогущими господами капиталистами и предпринимателями. В конце концов, другие опередили его с изобретением, которое, так сказать, висело в воздухе в то время, потому что тогда начали строить горные железные дороги. А все-таки он первый изобрел систему горного локомотива: в основании всех позднейших изобретений по этой части лежит его проект.
– Моего отца? – с удивлением спросил Рейнсфельд. – Вы ошибаетесь: это система Нордгейма, на ней основан и теперешний локомотив.
– Извините, система Рейнсфельда! – возразил Гронау.
– Повторяю, вы заблуждаетесь! Вольф сам рассказывал мне, что его будущий тесть положил начало своему теперешнему богатству проектом горного локомотива: проект был у него куплен и применен на первой горной дороге. Позднее в нем были, разумеется, сделаны усовершенствования, но изобретатель отнюдь не остался с пустыми руками, потому что получил за патент очень большую сумму.
– Кто? Нордгейм? – напряженно спросил Фейт.
– Ну да! Это все знают, каждый инженер подтвердит вам мои слова.
Гронау вдруг вскочил и подошел к Бенно вплотную.
– Доктор, – проговорил он медленно и выразительно, – то, что вы говорите о патенте Нордгейма и его изобретении, или безбожная ошибка, или безбожное мошенничество!
– Мошенничество? – испуганно повторил Бенно. – Вы предполагаете?
– Предполагаю, или даже больше – знаю, что горный локомотив – изобретение вашего отца, и Нордгейм знает это так же хорошо, как я, так что если он выдал его за свое…
– Ради бога! Не хотите же вы сказать…
– Что высокоуважаемый господин Нордгейм – мошенник? Ну, это мы еще увидим. Может оказаться, что и кто-нибудь другой, посторонний человек, одновременно напал на ту же идею: ведь тогда каждый инженер возился со злободневной проблемой. Однако Нордгейм имел в руках готовый проект своего друга, внимательно рассматривал его, хвалил, восхищался, тут всякая возможность совпадения исключается. Мы должны расследовать это дело. Припомните, Бенно, неужели вы так-таки ничего не знаете о причине ссоры, о которой вы мне рассказывали?
– Нет! Решительно ничего! То же самое я только что ответил и Вольфгангу на такой же вопрос.
– Эльмгорсту? – переспросил Гронау. – Как ему пришло в голову об этом спрашивать?
– Он думает, что предложение места, о котором я вам сейчас говорил, дело рук его будущего тестя, и полагает, что… Нет, нет, не будем заходить так далеко в постыдных предположениях! Это невозможно!
– Мало ли что кажется вам невозможным! Вы хоть и мужчина, а сохранили сердце дитяти. Но кто, как я, долго толкался среди людей, уже не может верить в невозможность таких вещей.
– Вы наверное знаете, что Нордгейм взял патент на горный локомотив?
– Разумеется, наверное: это факт.
– В таком случае он, – закричал Гронау, уже не сдерживая гнева, – трижды гнусный вор, потому что обокрал друга!
