Джоанна Мэйкпис - Королевская пешка
Его вдруг словно окатили ледяной водой. Опершись на руки и стоя на коленях над нею, он отстранился, а она чуть слышно, умоляюще прошептала:
— Пожалуйста, выслушайте меня, прошу вас… Накажите меня, если нужно, но… но только не так. Если вы все-таки пойдете на такое… вы будете сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь. — Из его груди вырвалось ужасное рыдание, и тогда она протянула руку и нежно погладила мокрый от пота завиток его волос. — Прошу вас, поймите. Я поступала глупо. Вы правы — я слишком долго делала все по-своему и… и я действительно хорошо отношусь к Хауэллу, но вовсе не так, как вы думаете. Он просто друг. И я, только как друг, пошла, чтобы встретиться с ним и попрощаться, и… и, тоже как друг, слушала то, что он говорил мне… как прежде слушала и про Клиффорда. Теперь я понимаю… он желал… желал, чтобы нас услышали… чтобы вышел скандал. Он… он использовал меня. Я не хотела бы думать, что он пришел нарочно, чтобы навредить… ради прошлой дружбы не хотела бы… но между нами нет ничего… совсем ничего.
— Боже милостивый, — хрипло прошептал Мартин, — как я мог…
— Вы были вне себя, милорд, и имели все основания гневаться на меня. Я нанесла вам урон… вашему положению, встала между вами и вашим сюзереном, но, клянусь вам, я не хотела этого! Прошлой ночью… когда я видела короля в приступе горя… я поняла… поняла, как сильно любил он свою жену. Я не знаю, как… не знаю, возможно ли мне надеяться на прощение за…
— Значит, это Проссер говорил вам о матримониальных планах короля?
— Да, но тот, кто слышал это, должно быть, неправильно понял…
— Нет, — отрубил Мартин, — о непонимании не может быть и речи. Этот человек намеренно сплел эту ядовитую паутину, и вы в нее попались. — Его губы искривила циничная усмешка. — Именно вы, моя супруга. Заговорщикам отлично известна моя роль в окружении короля. Вовлечь в это дело вас, действительно, было не глупой идеей.
— И Хауэлл в этом участвовал? — Вся глубина нанесенной ей раны выразилась в том, каким тоскливым, потрясенным голосом она это спросила.
— У короля много врагов, — сказал он. — Они не знают жалости. Вас хотели использовать и отбросить. Но не чувствуйте себя опозоренной. Это не ваша вина.
Как она прелестна, как хороши эти огромные фиалково-синие глаза, с мольбой устремленные на него, это залитое слезами лицо, чьи скульптурные очертания влажно отсвечивали в полутьме!
— Что вы собираетесь делать теперь? — Ему пришлось наклониться к ней еще ближе, чтобы уловить едва слышный шепот.
На его губах заиграла нежная улыбка.
— Что ж, насиловать вас я не буду, если вы этого боитесь.
От ее груди к горлу прихлынула жаркая волна, перебросилась на щеки.
— Теперь… теперь не боюсь, милорд.
Он моргнул, не веря своим ушам, и с удивлением посмотрел на нее.
— Клянусь всеми святыми, я оказался прав. Вы действительно уже не дитя, ведь так?
— Так, милорд.
Он тихо засмеялся и, наклонившись, крепко поцеловал ее в губы.
— Значит, время пришло, и теперь я вправе сделать вас совсем моей.
Она услышала, как он, стоя возле кровати, быстро сбрасывает с себя одежду, и вдруг ее охватила паника; но тут он, опершись на вытянутые руки, склонился над ней.
— Вам не страшно?
Она покачала головой.
— Теперь уже нет.
Он ласково погладил ее по волосам, тонкую прядку намотал на палец, на этот раз очень нежно.
— Ты самое прекрасное создание, которое мне приходилось когда-либо видеть. Нет, не говори ничего! — И он поцелуем закрыл ей рот. — Ты очаровательна и полна жизни и… непослушная, но мне это в тебе нравится — если ты не грозишь обрушить на наши головы все мироздание.
— Милорд, вас не накажут за то, что…
— Нет-нет, любовь моя, но, если бы и так, я ни о чем не пожалел бы.
Он нежно — сладостно-нежно — целовал ее губы, едва касаясь, целовал шею, грудь, изгиб живота. Крессида тихо постанывала от острого наслаждения. Наконец он взял ее; минутная боль мгновенно исчезла, уступив место полной эйфории.
Крессида оказалась гораздо более отзывчива на ласки, чем он смел мечтать. За время, прошедшее после их свадьбы, он приучил себя ждать; теперь он знал: она так же жаждала познать наслаждения любви, как он — обучить им ее.
После смерти Элинор он хранил целомудрие, чувствуя, что любая связь станет оскорблением ее памяти. Его чувства были притушены и вспыхнули вновь лишь при первом взгляде на эту волшебную деву. Весь его гнев испарился мгновенно, как только до его сознания дошло, что он готов был в гневе взять ее силой, навеки утратив надежду на истинную любовь меж ними. Сейчас он тихо лежал подле нее, радуясь обретенному блаженству.
Крессида шевельнулась, и он прижал ее к груди. Она робко обхватила шею Мартина руками и с легким вздохом притянула к себе его голову, вновь жаждая поцелуев. Он тотчас приподнял пальцем ее подбородок, а другой рукой отвел назад сияющее облако белокурых волос, чтобы лучше видеть ее лицо.
— Ты вздохнула… Ты сожалеешь…
Она пылко помотала головой.
— Нет! Нет! Я хотела…
Она отвернула от него лицо, избегая его взгляда, но он с мягкой настойчивостью повернул ее к себе и заставил посмотреть ему прямо в глаза.
— Скажи мне. Чего бы ты хотела? Чего я не дал тебе?
— Нет, вы не понимаете. У меня есть все, чего я хочу — сейчас. Мои родители всегда любили друг друга. Я знала это, еще когда была совсем маленькая. А вы держались все это время так отчужденно… бывали иногда добрым и снисходительным, но… но не любящим. Думаю, будь я вашей любимой собакой, вы обращались бы со мной так же по-доброму и ласково… и так же бранили бы за провинности. И я всегда чувствовала себя как бы в опале, как бы провинившейся в каких-то детских проделках, до тех пор… — ее голос чуть-чуть дрогнул, — до нынешней ночи, когда поняла, что, действительно, привела вас в ярость, и подумала… испугалась… что в этой ярости вы можете оскорбить меня так, что я не смогу простить. Мне казалось, я этого не заслуживаю, потому что… — она опять отвела от него глаза, — потому что, мне кажется, я начинаю любить вас, милорд.
Он засмеялся коротким горловым смехом.
— Я обязан поверить этому, мадам, иначе ваше поведение нынешней ночью следовало бы назвать безнравственным.
Некоторое время они лежали молча, потом она, запнувшись, спросила:
— Вас заставят… отослать меня? Он помолчал.
— Думаю, это возможно… и правильно. Ты должна какое-то время не показываться королю на глаза.
Она высвободилась из его рук и села.
— Мартин, вы не можете отослать меня от себя — только не сейчас!
— Любовь моя, ты знаешь, как обстоят дела во дворце. В это критическое время я не могу оставить Совет. У меня есть работа — важная работа.
