Николь Фосселер - Небо над Дарджилингом
Ян снова откинулся в кресле.
– Ты была слишком худа, – равнодушно заметил он. – Или ты беременна?
Краска снова залила лицо Хелены, и она смущенно покачала головой. Уже в тот вечер, когда женщины разрисовывали ее тело во дворе Сурья-Махала, она поняла из древних индийских песен, что недомогание может быть признаком скорого появления ребенка. Но бушевавший в Хелене с утра маленький демон еще не оставил ее, а лишь смолк на минутку. Она резко вскинула голову, и глаза ее стали холодными, как два голубых алмаза.
– Так вот в чем дело! Так вот к чему была эта спешка! Ты хотел жениться на мне, чтобы как можно скорее получить наследника! Белого наследника, а не какого-нибудь черномазого ублюдка! И я для тебя не более чем племенная кобыла!
Хелена говорила быстро, все больше впадая в ярость, и не замечала, как омрачалось лицо Невилла, как угрожающе чернели его глаза.
Когда Ян ударил кулаком по столу, она вздрогнула и замолчала. Послышался нежный звон: это упала на пол его чашка, превратившись в кучку похожих на яичную скорлупу осколков.
Ян вскочил, срывая с колен салфетку.
– Прекрати! – закричал он. – Если бы я знал, что ты будешь говорить такое, никогда бы на тебе не женился! Сегодня я хотел свозить тебя в город, но, честно говоря, желание пропало.
Гнев Хелены испарился, лишь только хлопнула дверь. Остался жгучий стыд. Ничего вокруг не замечая, она уставилась в свою тарелку. Почувствовав грозу, слуга скрылся, поэтому она долго оставалась одна. Сквозь слезы Хелена видела, как на веранду вышли Мохан Тайид с Джейсоном, оба после утренней конной прогулки и в прекрасном настроении. Поняв, что случилось, Мохан попросил мальчика уйти в дом. Джейсон мешкал, испуганно глядя на сестру, пока ободряющий шлепок наставника не вывел его из оцепенения.
Оставшись наедине с Моханом, Хелена подняла заплаканные глаза.
– Я все испортила, – запричитала она, а когда Мохан Тайид придвинул к ней стул, ткнулась лицом ему в плечо и, заливаясь слезами, рассказала все и о Шушиле, и о своей ревности, и о слишком узком платье, и о ссоре с Невиллом. – Теперь он, конечно, ненавидит меня, – всхлипывала Хелена, прижимая к лицу поданный Моханом платок.
Индус покачал головой.
– Уверен, что это не так. Чтобы он возненавидел человека, одной такой ссоры недостаточно. Он успокоится, даю вам слово.
Мохан твердо посмотрел ей в глаза.
Хелена выпрямилась на стуле.
– Мне надо к нему. Вы знаете, где он сейчас?
Мохан снова покачал головой.
– Нет, но в любом случае это плохая идея. До тех пор, пока гнев не уляжется, тревожить его бессмысленно.
– И что же мне делать?
Несколько мгновений Мохан смотрел на нее серьезно, а потом в его глазах заиграла ласковая улыбка.
– Идите наверх. Я пришлю кого-нибудь, кто о вас позаботится. Успокойтесь, слугам я скажу, что вы плохо себя чувствуете. А сам пока займусь с Джейсоном.
Как пристыженная школьница, Хелена проскользнула по лестнице в свою комнату. Она понимала, что вела себя глупо, и теперь делала все возможное, чтобы загладить свою оплошность. Она опустилась на табурет у туалетного столика, избегая встречаться глазами со своим отражением.
Через некоторое время в дверь тихо постучали, и Хелена, откинув с лица пряди растрепанных волос, вытерла последние слезы. Она удивилась, увидев перед собой Шушилу. Нежно-желтое сари с зеленой каймой подчеркивало медный цвет кожи молодой индианки. У Хелены не было сил злиться на нее. Шушилу, конечно же, прислал Мохан, и это казалось Хелене самым унизительным. Служанке, похоже, тоже было не по себе. Изучая ее из-под полуприкрытых век, Хелена вдруг поняла, что та ее боится, что с замиранием сердца ожидает вспышки гнева, удара или того, что ей просто укажут на дверь. Не говоря ни слова, Хелена уронила голову на руки и снова залилась слезами.
– Тссс… – Шушила приложила палец к губам и направилась к Хелене. – Не надо плакать, мемсахиб.
Осторожно вынув из волос Хелены искусственные цветы и шпильки, индианка принялась расчесывать спутанные пряди гребнем. Она долго молчала, прежде чем Хелена услышала тихий голос, медленно и отчетливо выговаривающий слова:
– Вы не должны думать о хузуре плохо. Иногда он бывает злым, но это не надолго. Он – хороший господин, и все мы его любим. Хузур никогда не бьет нас и платит за работу больше, чем другие. Каждый в этом доме благодарен ему и рад на него работать. Особенно я… – Она запнулась, как будто ей нужно было собраться с духом, прежде чем продолжить. – Родители продали меня еще в раннем детстве, нам, детям, не хватало денег на еду. Я выросла в притоне на одном из базаров Калькутты и, когда подросла, стала там работать. Меня часто били, потому что мужчины злились на меня. Однажды мне пришлось особенно тяжело, и хузур с другим сахибом увидели это. Они заплатили моему хозяину гораздо больше, чем я стоила, и хузур взял меня в свой дом в Калькутте. Он хорошо накормил меня, дал много красивой одежды, а взамен попросил всего-то помогать на кухне. А когда он переехал сюда, то взял меня с собой. Он никогда ничего от меня не требовал как от женщины, хотя иногда мне хотелось бы… Трудно устоять перед таким мужчиной, как хузур.
Шушила снова замолчала. Жалость к несчастной индианке и гордость за Яна, жгучая ревность и чувство благодарности – все смешалось в болезненно сжавшемся в комок сердце Хелены. Стараясь не выдавать смущения, мемсахиб подняла голову и сразу поймала в зеркале взгляд Шушилы. Та пристыженно, словно ее в чем-то уличили, опустила глаза и снова вернулась к прическе.
– Нет, я не смела мечтать о большем, – вздохнула она. – Он и без того дал мне слишком много. Хузур обещал отпустить меня, если я встречу подходящего мужчину, и даже дать хорошее приданое. Конечно, я слышала, что хузур навещает светлокожих женщин и в Калькутте, и в Лондоне. Однако, как ни следила, ни одной из них я не видела в глаза. Когда однажды я спросила его, почему у него нет мемсахиб, он рассмеялся. Потому что нет ни одной, которая могла бы вынести его, сказал он, и ни одной, которая бы быстро ему не наскучила. И потом, когда пришла телеграмма, – индианка с трудом выговорила это английское слово, – где хузур велел мне приготовить эту комнату, я поняла, что он нашел свою мемсахиб. – Она вздохнула, сняла с расчески волосы и бережно опустила их в мусорную корзину. – А когда я впервые увидела вас в Бомбее, мне стало ясно, что хузур не ошибся в выборе… И что теперь мне никогда не удастся заполучить его даже на одну ночь, – шепотом добавила Шушила и положила гребень. – Мне помочь вам одеться? – как ни в чем не бывало спросила она через некоторое время.
Хелена покачала головой. Индианка коротко поклонилась и посеменила к выходу. У двери она еще раз обернулась.
