Сьюзен Робинсон - Леди Неукротимость
— Я объясню тебе то, чего тебе, очевидно, никогда не говорили, — прошептал он. — Твое лицо — это совершенный овал. Твои глаза могут быть похожи на глаза испуганного жеребенка, а затем в одно мгновение превратиться в озера вулканического стекла. Я с огромным трудом удерживаюсь от того, чтобы не запустить руки в твои волосы, когда падающие на них солнечные лучи превращают их в шелковый костер. И я уже не могу припомнить, сколько раз мне приходилось удерживать себя оттого, чтобы затащить тебя в ближайшую спальню и попытаться… ну, возможно, мне лучше не развивать эту мысль, — он прикоснулся пальцем к кончику ее носа. — Ты ведь не понимаешь этого, правда? Она положила руки ему на грудь и, упершись ладонями, оттолкнулась от него.
— Ты совсем не думал, что я такая замечательная, когда мы впервые были представлены.
— Но ведь это случилось во время пожара, моя невинная. Даже я не могу ухаживать за дамой, когда на моих глазах сгорает дотла дом.
— Нет, я имею в виду прошлый год. У Офелии был бал. и ты сказал, что повредил ногу и не можешь танцевать со мной, — она боялась поднять взгляд на Алексиса, но он молчал так долго, что ей пришлось сделать это. Он, нахмурив брови, озадаченно смотрел на нее.
— Я была очень белая, и волосы у меня были зачесаны назад, — сказала она.
— О, — он на несколько мгновений задумался, а затем изумленно уставился на нее. — Так это была ты под всей этой пудрой? Не надо, не говори мне. Это Офелия сказала тебе напудриться, я знаю. — Он вздохнул. — Я действительно сказал, что не могу танцевать. Я был груб.
Кейт кивнула. Она не собиралась говорить ему о том, что видела, как он танцует с другой женщиной после того, как он отказался танцевать с ней. Она боялась доверить ему свою боль.
— Я был разъярен и позволил своему гневу вырваться наружу, — сказал он. — К сожалению, ты оказалась на пути. Я хотел швырнуть Офелию в ближайший свинарник.
Он отпустил Кейт, и она повернула голову, чтобы увидеть, как он встает со скамьи. Он опустился перед ней на одно колено и взял ее руку в свои.
— Ты не позволишь мне извиниться за Фалька, но ты должна разрешить мне сделать это за себя.
Кейт внимательно рассматривала пол.
— Ты поступил нечестно, — сказала она, бросив на него взгляд.
На его лице тут же расцвела восхищенная улыбка.
— Ты— честная малышка. Можешь ли ты простить меня за то, что я был таким ослом?
Кейт почувствовала, что ее лицо пышет жаром, и, не поднимая головы, быстро кивнула. Алексис снова рассмеялся и поцеловал ее в щеку. Он наклонил голову так, чтобы ему было видно ее глаза.
— Это я должен смущаться, — сказал он. — Ведь ошибку допустил я.
Как только она заставила себя посмотреть на него, она сразу же почувствовала себя лучше. Он выглядел гораздо менее угрожающим, когда он смеялся. Уголки губ Кейт приподнялись, и Алексис тут же перестал смеяться. Она увидела, как изменилось выражение его лица. Он, не мигая, смотрел на нее, а потом сглотнул и закрыл глаза. Когда он снова открыл их, на нее нахлынула зеленая волна жара, которая заставила ее вспомнить о пустыне, о расплавленном солнечными лучами воздухе, островках зеленых пальм и великолепном, опасном льве, готовящемся к прыжку. Кейт поняла, что стоит за этими образами. Он был возбужден.
Почему он ничего не говорил? Он просто неподвижно сидел и обливал ее тело горящим маслом своего взгляда. Она хотела прикоснуться к его губам, как он прикоснулся к ее. Она боялась, что если он ничего не скажет, то она просто вцепится пальцами в его ногу. Она чувствовала, что должна это сделать. Ее пальцы шевельнулись, и она в тревоге вскочила на ноги.
Быстро проскользнув мимо Алексиса и уклонившись от его объятий, она начала что-то быстро говорить:
— Мне действительно нужно написать письмо. Если я не буду следить за своей корреспонденцией, мистеру Поггсу может прийти в голову самому
вести дела с моими советниками. А завтра я собираюсь съездить в Мэйтленд Хауз.
Алексис поднялся и стоял к ней спиной, опустив голову. Затем он сделал глубокий вдох и повернулся к ней.
— Это напомнило мне о том, — сказал он, — что мы еще не решили вопрос о твоем поведении. Каждый человек должен стремиться стать лучше, Кейт, и ты не исключение. Мне было бы очень приятно, если бы ты строила свое поведение по образцу поведения леди Ханны.
Кейт покраснела.
— Я никогда не утверждала, что у меня нет недостатков.
— И тем не менее ты взрываешься при малейшем намеке на критику. Если когда-либо мужчины и находили тебя непривлекательной, то это из-за твоего поведения, а вовсе не из-за твоей внешности, которую вовсе нельзя назвать непривлекательной.
— Если я тебе не нравлюсь…
— Вот видишь. Это как раз то, о чем я говорю, — он принялся ходить перед ней взад-вперед. — Ты мне нравишься, но поведение английской леди отражается на мужчине, который за нее отвечает. В глазах всего общества я являюсь твоим женихом, и, таким образом, вскоре на мне будет лежать ответственность за тебя и твое имущество. Я должен буду руководить тобой и следить за тем, чтобы твое поведение не наносило урон чести моего имени. Я не хочу, чтобы ты оскорбляла лучшие чувства половины населения этого графства.
Кейт не смогла ничего сказать, потому что это было для нее слишком большим ударом. В его рассказе она выглядела каким-то щенком, которого нужно приучать к жизни в доме. Боясь, что у нее вырвется одно из тех живописных ругательств, которым ее научила Пейшенс, она повернулась спиной к маркизу Ричфилду и гордо вышла из зала.
В своем гневе Кейт почти не обращала внимания на то, куда она направляется. Когда же она сделала это, она обнаружила, что находится в том крыле, где были расположены комнаты ее и ее матери. Из гостиной Софии до нее донеслось пение матери. Кейт постучала и вошла.
В ее теперешнем настроении комната раздражала ее даже больше, чем обычно. Мебель была обита тускло-коричневой тканью, от одного вида которой у нее тут же портилось настроение, а позолоченные ножки черных мраморных столов были выполнены в виде толстых баранов, стоящих на задних ногах. Старинные и дорогие вещи не становятся от этого менее безвкусными.
София вышивала, сидя на небольшой кушетке у окна. Она поднялась и поцеловала Кейт в щеку.
— Моя маленькая девочка. У меня до сих пор кружится голова при мысли о том, как моя маленькая девочка поймала маркиза.
— Не надо считать короны на гербе, — сказала Кейт. — Я раздумываю, а не выбросить ли мне мою добычу обратно в вонючий пруд?
Прежде чем ответить, София бросила на Кейт внимательный взгляд.
— Ты расстроена. Что-нибудь случилось? Кейт упала на кушетку рядом с матерью и, наклонившись вперед, уперлась локтями в колени.
