Виктория Холт - Испанский жених
Вот уже несколько недель он наблюдал за Магдален Дакр, и с каждым разом она казалась ему все прекрасней. Она напоминала ему чем-то Изабеллу, а чем-то – Екатерину.
На танцах неизменно выбирал ее в партнерши, и она с видимым удовольствием принимала оказываемую ей честь. Чем она так привлекала его? Тем, что в отличие от худой и низкорослой Марии была высокой и стройной? Или тем, что обладала молодостью и жизнерадостным характером, которых так не хватало Марии?
Порой он страстно хотел близости с ней – хотя чаще им овладевали другие желания. Дело в том, что в Англии была принцесса, которую он еще ни разу не видел. Изгнанная со двора, она безвыездно жила в Вудстоке.
С ее именем было связано немало скандалов. Поговаривали, что ее отцом был адмирал Томас Сеймур. Когда Сеймура отправили на плаху, она тоже чуть не лишилась головы, поскольку одно время ее считали соучастницей его заговора. Впрочем, это был не единственный случай, суливший ей крупные неприятности. Когда бы в стране ни возникали беспорядки, подозрение всегда падало на Елизавету.
Она слыла коварнейшей из обольстительниц – но, кокетничая с мужчинами и зачастую предаваясь беспутному веселью, она так напоминала своего славившегося отчаянным нравом отца, так походила на большинство людей этой варварской страны, что в народе ее любили и ликовали всякий раз, когда она показывалась на улице. Это было одной из причин, по которой Мария предпочитала держать ее подальше от столицы – либо в Хэтфилде, либо в Вудстоке.
Другой причиной, говорили злые языки, была очевидная ревность королевы. Разве нет? Могла ли Мария терпеть присутствие этой двадцатидвухлетней молодой женщины с ярко-огненными волосами и ясными голубыми глазами – не в полном смысле красавицы, но достаточно привлекательной, чтобы затмить сияние бриллиантов на нарядах своей сестры?
Филиппу хотелось повидать эту принцессу.
Он начал разговор, когда Мария пришла побеседовать о предстоящих рождественских торжествах. Разумеется, торжества ее не интересовали – сейчас она не думала ни о чем, кроме своего ребенка. Мария просто решила отдать должное этикету.
– Пожалуй, ко двору следует пригласить и вашу сестру, – сказал он.
Она взглянула на него. Вот когда ему пришлось столкнуться с непреклонным упрямством своей супруги. Он слышал о ее скверном характере, но только сейчас, посмотрев ей в лицо, понял, что слухи не были преувеличением.
– Вы не знаете, что она натворила, – сказала Мария.
– Ей предъявлено какое-нибудь обоснованное обвинение?
– Все ее провинности можно было бы доказать.
– Но ведь пока ничего не доказано?
Глаза Марии, обычно такие тусклые и невзрачные, внезапно вспыхнули.
– Вы забыли, что это из-за нее моя мать перенесла столько страданий? Когда родилась Елизавета, мой отец объявил меня незаконнорожденной.
– Ее мать тоже немало пострадала, – сказал Филипп. – А Елизавету до сих пор называют внебрачной дочерью короля.
По щекам Марии потекли слезы – в последние дни для них было достаточно малейшего повода.
– Давно ли были подавлены протестантские мятежи? В те дни многие мои министры говорили, что не послать Елизавету на плаху – непростительная глупость.
– Полагаю, вам следует простить ее и пригласить ко двору.
– Простить все ее попытки отнять у меня корону? Простить все старания настроить против меня мой народ? Ну, уж нет!
– Вот ради народа вам и следует позвать ее ко двору. Мудрые правители не должны пренебрегать желаниями своих подданных. Учтите, англичане не в восторге от опалы Елизаветы. Пригласите ее в Лондон, подружитесь с ней – им это будет по нраву.
– Я не могу простить ее!
– Скоро нам нанесет визит мой кузен, Эммануэль Филиберт Савойский. Он был бы хорошей партией для вашей сестры.
– Полагаете, ваш кузен пожелает жениться на незаконнорожденной?
Филипп задумался. Он мог бы прямо сейчас предложить Марии признать ее сестру полноправной английской принцессой, какой она и выглядела в глазах большинства англичан. Ведь если кто-то считал Елизавету незаконнорожденной, то были и те, кто сомневался в легитимности самой королевы. Да, легитимность становилась серьезной проблемой, когда дело касалось такого мужчины, как Генрих Восьмой.
Он вкрадчиво произнес:
– Этот брак был бы выгоден для обеих наших стран, моя дорогая. Ведь вы не станете возражать, если наша принцесса вдруг покинет пределы Англии?
– Но вы-то просите пригласить ее на рождественские торжества!
– Пусть это будет первым шагом к выдворению ее из страны, дорогая Мария.
Узнав о приглашении ко двору, принцесса Елизавета обрадовалась и в то же время насторожилась. Для женщины с ее темпераментом опала была хуже всякой пытки; она любила столичное веселье и ненавидела провинциальный образ жизни. Вот почему, получив вызов в Лондон, она всю ночь напролет проговорила со своей гувернанткой Катариной Эшли, в общении с которой уже давно умудрялась быть и близкой подругой, и требовательной госпожой.
Катарина, на чью долю выпало немало бессонных ночей, проведенных в качестве узницы Тауэра, испытывала не тревогу, а ужас. Вот так же она ужасалась всему, что в течение последних лет происходило с ее воспитанницей. Для нее Елизавета была не только своенравной, надменной принцессой, но и бескорыстной отважной женщиной – на всем свете одна лишь Катарина знала истинную цену ее смелости и отваги. Она всем сердцем любила свою принцессу и мечтала о времени, когда та станет королевой.
В прошлом они обе, затаив дыхание, ждали этого дня, но на их глазах корона перешла сначала к Джейн Грей, а затем к Марии. «Кэт, она ведь уже в годах, да и здоровье у нее не из лучших, – шептала Елизавета, оставаясь наедине со своей гувернанткой. – Увидишь, она долго не протянет». – «Тсс! – Катарина испуганно прикладывала палец к губам. – Не говорите так, это государственная измена». Елизавета смеялась. «Очень хорошо, мадам Катарина. Эта измена уже давно назрела в нашем государстве». – «И то верно, – с лукавой улыбкой соглашалась Катарина. – Особенно, если учесть достоинства и красоту будущей королевы».
Но на Марии женился Филипп Испанский, и теперь король с королевой ждали ребенка, который должен был лишить Елизавету последних надежд на корону и трон. Правда, Елизавета была оптимисткой. Она не верила, что ребенок Марии увидит этот свет, даже если та благополучно доходит до конца беременности. А тогда?.. Ну, как раз об этом она и любила порассуждать с Кэт, предварительно закрыв на замок свои апартаменты в Хэтфилде или Вудстоке.
И вот они получили приглашение ко двору.
– Не иначе, это мой зять пожелал видеть меня, – предположила Елизавета.
