Елена Коровина - Версальская грешница
– Вы удивлены обстановкой, месье Гастон? – проговорил женский голос.
Юноша повернулся – домоправительница уже спустилась к нему. Вот только как она вошла? Видно, в комнате есть и другие двери, просто на черном их не видно.
– Удивлен, но не сильно, сударыня! – Поэт стиснул пальцы. – У каждого свои причуды.
Лицо домоправительницы тонуло в полумраке. Юноша никак не Мог понять, кого же она ему напоминает.
– Да, каждому свое, – глухо проговорила она. – Один пишет стихи, как вы, другой – музыку.
– О, я уже почти не пишу стихов! – горестно признался Гастон. – Несчастная любовь, понимаете… Вот об этом я и приехал поговорить с вашей гостьей. Помогите мне, умоляю!
– Что ж, прошу туда!
Дама взмахнула рукой, указывая направление. В стене приоткрылась дверь, и Гастон шагнул на свет.
В следующее мгновение он почувствовал, что пол накреняется, и сам он стремительно падает. Боже милостивый, как больно!
Но прежде чем боль лишила его чувств, Гастон вдруг осознал главное – рука! На запястье левой руки домоправительницы был такой же шрам, как у загадочной Несравненной! Так вот на кого похожа домоправительница – вернее, вот, кто она есть на самом деле – таинственная и жестокая Несравненная…
21
УТЕХИ В РОЗОВОМ БУДУАРЕ
Версальский дворец, февраль 1876
Вечер, почти ночь
Виктор ворчал:
– Зачем тащиться во дворец ночью? Лучше пойдем завтра днем!
Но Соня уперлась:
– Наоборот – пойдем сейчас. Темно – нас никто не увидит. Забыл, что дворец закрыт для посетителей? Днем нам туда не попасть!
– Но к чему спешка?
– Ну пожалуйста! Я не могу больше ждать!
Девушка взглянула так жалобно, так умоляюще, что Грандов сдался. Ну кто же переспорит женщину?!
И вот они шагают за провожатым. Соня еле-еле поспевает за мужчинами и потому цепляется за руку Виктора.
Путь не простой. Сначала спустились в подвал дома гранд-маман и вышли в какой-то тайный ход. Видно, что им пользовались не слишком часто. Проход был длинным, но по мере отдаления от дома и приближения ко дворцу расширялся. Сначала шли полусогнувшись друг за другом – впереди провожатый, за ним девушка, а замыкал процессию Виктор. Но потом проход расширился настолько, что Соня смогла идти, взяв Виктора под руку.
Грандов внимательно оглядывался по сторонам, как будто старался запомнить дорогу, хотя запоминать было нечего: только вперед и вперед. И стены, и пол, и потолок были выложены плитами, но старый камень уже крошился, со стен капала вода, так что внизу частенько образовывались небольшие лужицы. Виктор подумал, что Соня начнет вздыхать и жаловаться на то, что ее башмачки, не приспособленные к таким походам, жмут, натирают и не выдерживают дороги. Но девушка только молча рвалась вперед. Глаза ее странно поблескивали в свете фонаря, который нес Шарль, слуга гранд-маман. Рука Сони, опирающаяся на руку Виктора, подрагивала, да и сама девушка была в каком-то странном напряжении. И Виктор вдруг понял – ее притягивает Версальский дворец!
И точно, едва, откинув тяжелую плиту, Шарль прошептал:
– Мы в подвалах восточного крыла!
Соня вздрогнула и побежала за Шарлем по лесенке, как собачонка, учуявшая дом.
– Сюда! – командовал Шарль. – Пройдем по внутренней лестнице и попадем на нижний уровень. Тут когда-то помещались прачечные и гладильные. Теперь еще раз вверх – и мы на жилых этажах.
– А где помещались фаворитки короля? – спросил Виктор, видя, как жадно Соня оглядывается вокруг.
Уж ей точно не терпится увидеть покои мадам Помпадур.
– Все пассии жили по-разному. Знаменитая Луиза Лавальер, любовница Людовика XIV, ну та самая, про которую Александр Дюма написал роман «Виконт де Бражелон», жила в западном крыле, на отшибе, в самых дальних апартаментах. И только потом ее перевели в официальные покои фавориток. Но бедняжка стеснялась запретной любви монарха.
– А где жила Помпадур? – не выдержала Соня.
– На втором этаже. Окна ее будуара как раз выходили на Мраморный двор.
Девушка с удивлением оглядела огромный коридор первого этажа, в который они вышли. Странно, но планировка здесь напоминала тот самый Дом крестьянина, который выстроили в Москве на Сретенке: большой коридор, а по обе его стороны узкие двери.
Виктор тоже осматривался в недоумении:
– Похоже на малозатратные доходные дома. Там тоже общий коридор, а в него выходят разные комнаты. Как-то убого…
– Здесь ютились фрейлины – не велики птицы. Сейчас выйдем из общего коридора в залы отдыха, перестанете так говорить.
Шарль приоткрыл створки огромной резной двери, и Соня ахнула…
Небольшой по размерам зальчик был обставлен изящной, невысокой мебелью: кушетками, креслами, столиками и перегорожен двумя китайскими ширмами. В тусклом свете фонаря зал выглядел совершенно по-домашнему, словно из него только что ушли хозяева. На кушетке даже большой светлый веер валялся!
Соня вздрогнула: раз веер валяется, значит, здесь точно кто-то есть. А ну как их здесь застанут – это же, наверное, будет считаться преступлением – незаконным проникновением!
– Вдруг мы попадемся? – встревожилась она. – Нас в жандармерию отвести могут!..
– В этом крыле никто не бывает! – успокоил Шарль. – Сюда и посетителей не водят.
– А хранители музея, смотрители?
– Зачем им сюда соваться, раз тут не бывает посетителей? – резонно ответил Шарль. – Да и мы по всему дворцу не пойдем. Тут многие двери закрыты на замки. Но один парадный зал я вам покажу. Я проход знаю. Только идите тихо!
Шарль прикрыл фонарь полой плаща и повел спутников по переходам и лабиринтам. Минут через десять ходьбы, они оказались перед огромной дверью, обитой голубым штофом. По обе стороны от двери мерцали беломраморные скульптуры богов и богинь. Шарль порылся в кармане и достал связку отмычек.
Тихо щелкнул замок, двери распахнулись, и Соня чуть не лишилась рассудка от восторга.
Залец был не слишком большой, не Зеркальный, в котором давались балы на весь Париж. Но и этот зал явно был парадным. В тусклом свете фонаря можно было различить, что простенки украшены огромными лепными медальонами на римский манер. Обивка стен явно была выполнена с золотой ниткой, потому что ткани отливали мягким золотым свечением. Плафоны на потолке – один большой в центре, четыре поменьше по бокам, расписанные каким-то живописцем, – терялись в вышине – так высоки были потолки. В центре большого плафона тускло поблескивала люстра.
Соня представила, как выглядел зал под ее хрустальным радужным светом. Дамы в пышных платьях с глубокими декольте приседали в реверансах и обмахивались веерами. Бриллианты, рубины, изумруды вздрагивали на их волнующейся груди. Мужчины в разноцветных камзолах, украшенных бантами и пуговицами из драгоценных камней, вели дам на танец или к столу. Все были в огромных напудренных париках.
