София Нэш - Скандальная репутация
— Сильвия, когда мы разучились смеяться?
— Что? — опешила Сильвия. — О чем ты говоришь?
— О нас. Неужели ты не помнишь, как мы с тобой часами болтали, хохотали, сплетничали и как нам было хорошо и весело вместе?
— Иногда ты говоришь странные вещи, Роза. Мы оставили наши детские привычки и забавы, когда ты вышла замуж. Именно так и пристало вести себя истинной леди.
— Но ведь нет никакого закона, запрещающего получать удовольствие от жизни. Обещай мне хотя бы попытаться, иначе я совсем согнусь под грузом вины. — Розамунда перестала намыливать волосы и взглянула на сестру. — Много лет я просила тебя вернуться домой, но ты пожелала остаться. А я все время твердила себе, что только эгоизм мешает мне настоять на твоем отъезде. Живя со мной, ты стала несчастной. Почему ты не уехала? — С каждым словом она говорила все медленнее, словно думала вслух.
Сильвия побледнела и опустила глаза.
— Я не могла позволить тебе страдать в одиночестве. Я думала, ты довольна, что я осталась с тобой. Ты моя сестра, и я тебя люблю. И всегда буду любить, что бы ни случилось.
— И я всегда любила тебя, дорогая. — Розамунда сделала паузу. — Ты ведь намерена принять приглашение Чарити и ее брата, разве не так?
— Да… — Сильвия немного расслабилась, и на ее щеки вернулся слабый румянец. — Они очень добры. Но я бы не хотела, — она запнулась, — питать напрасные надежды.
— Ты говоришь о сэре Роули?
— Да. — Сильвия снова отвела глаза.
— Но почему ты считаешь надежды напрасными? Ты должна знать — я больше всего на свете хочу, чтобы ты обрела счастье. А это твой шанс, и вполне реальный, поверь мне.
Сильвия начала рассеянно ковырять небольшую дырочку на своей перчатке.
— Я вовсе не уверена, что сэр Роули собирается сделать мне предложение. Но если даже это произойдет, я все равно не смогу ответить согласием. Викарий не должен жениться на одной из двух скандально известных сестер, и тебе это отлично известно, Роза.
— Именно этот твой аргумент всегда ставил меня в тупик. Есть только одна скандально известная сестра. Это я. А ты всего лишь преданная и любящая, может быть, даже слишком преданная, и все это видят. Почему же ты не можешь устроить свою жизнь? Я уже много раз говорила и еще раз повторю: твоя жертвенность заставляет меня еще больше страдать. Ты должна это понимать!
— Жаль, если я причинила тебе боль, — пробормотала Сильвия, — но я прошу, пожалуйста, перестань меня терзать. Я уже все обдумала. Много раз. Такое замужество будет невыносимым.
— Ты его любишь? — мягко спросила Розамунда. Сильвия глубоко вздохнула.
— Что же, я получила ответ, — понимающе сказала Розамунда.
— Нет! — воскликнула Сильвия. — Ты пока только задала вопрос.
— И твой ответ — «да».
— Только если ты спрашивала, действительно ли мне иногда хочется тебя придушить, — заявила Сильвия, высокомерно подняла идеальную бровь, совсем как в прежние времена, и рассмеялась. Боже правый, она была великолепна! Потрясающая красавица!
— Ах, значит, ты не разучилась шутить, это хорошо, — пробормотала Розамунда.
— Наклонись вперед, — скомандовала ей Сильвия.
Сестра подчинилась, и тут же на ее намыленную голову хлынула ледяная вода. Отдышавшись, Розамунда взвизгнула:
— Ведьма!
— Ты заслужила встряску, — невозмутимо сообщила Сильвия и поставила кувшин, в котором некогда была холодная питьевая вода.
Розамунда расхохоталась.
— Может быть, ты и права. — Вздрогнув, она встала и вылезла из ванны, взяв из рук Сильвии полотенце. — Извини, что так резко разговаривала с тобой в присутствии всех, Я должна была проявить больше сдержанности. — Она натянула чистую сорочку и повернулась к Сильвии, чтобы та помогла ей надеть и зашнуровать корсет.
— Все в порядке. — Сильвия затянула шнуровку Розамунды так сильно, что у той перехватило дыхание.
— Если это поможет тебе чувствовать себя лучше, продолжай в том же духе. — Настроение Розамунды резко улучшилось. Сестра, пожалуй, осталась такой же, какой была в юные годы.
Сильвия снова потянула за шнуры.
— Что ты делаешь? — едва дыша, спросила Розамунда.
— Нет, это я хочу узнать, что делала ты?
— Не имею ни малейшего представления, о чем ты говоришь.
— Я не ослаблю шнуровку, пока не скажешь, куда ты исчезла вместе с герцогом. Жених Аги Фелпс перед отъездом говорил всем и каждому, что видел, как ты с его светлостью уехала в карете.
— С тобой хорошо разговаривать, — сказала Розамунда, тщетно пытаясь вздохнуть. Она попыталась сама распустить корсет, но сестра шлепнула ее по рукам. — Может быть, все-таки позволишь мне дышать? Спасибо. А где ты была во время венчания? Ты ведь не виделась ни с отцом, ни с братьями.
Сильвия выпустила из рук шнуры, и Розамунда полной грудью с шумом втянула воздух.
— Наш отец был там? — ошеломленно пробормотала Сильвия.
— Да, он присутствовал на церемонии, но не сказал мне ни слова и сразу уехал. Его приглашали на свадебный завтрак?
— Не знаю, — ответила сестра. — Я его не заметила, да и никто не упоминал в разговорах членов семьи Лэнгдон. Но ты стараешься уйти от ответа. Где твоя одежда?
Розамунда через голову натянула темно-красное платье и застегнула две пуговицы на корсаже. Это было ее первое платье в греческом стиле, и ей казалось, что оно слишком обнажает грудь.
— Я отправилась на морскую прогулку с герцогом… и мистером Брауном.
Она прервала Сильвию, уже открывшую рот, чтобы заговорить.
— Сначала отец выказал мне свое презрение на виду у всех, потом гнусный жених Аги Фелпс решил прижать меня в темном углу и облапить. Его светлость был настолько добр, что избавил меня от необходимости общаться с гостями после всех этих неприятностей. Знаешь, Сильвия, этот день, пожалуй, стал кульминацией всех бед, случившихся за последний месяц, или даже больше. Мне очень жаль, если я тебя расстроила.
Розамунда в душе молилась, чтобы сестре хватило такта не продолжать допрос. Она не любила ей лгать, но хотела сохранить в тайне свою мимолетную близость с Люком Сент-Обином. Розамунде казалось, что, поделившись воспоминаниями об этих кратких мгновениях, определенно самых светлых в ее жизни, она бросит на все случившееся тень грусти и раскаяния. И она ни за что не смогла бы объяснить Сильвии, зачем сделала это. Розамунда ни разу не рассказывала сестре, что ее супружеские обязанности ассоциировались для нее только с болью и унижениями.
— Что ж, — сказала Сильвия, развешивая мокрое полотенце, — мне жаль, что я бросила тебя на произвол судьбы в церкви. Но я бы не смогла вынести всеобщего внимания. К тому же я предчувствовала, что наша семья будет там. И еще приметы — ты же знаешь, я в них верю — тоже были очень плохие. Сначала я услышала твое пение до завтрака, а потом увидела сову средь бела дня.
