Мэри Бэлоу - Смятение чувств
Кроме того, его продолжали мучить кошмарные сновидения. Дэвид боялся повторения странных приступов гнева, который он дважды обращал против жены. Она этого ничем не заслужила. Абсолютно ничем.
О более послушной жене он не мог бы и мечтать.
Но ведь он хотел совсем не этого.
– Мне нужно поговорить с тобой, Дэвид, – сказала ему Ребекка однажды днем, когда они возвращались к себе, помахав на прощание пастору и его жене, у которых побывали в гостях.
Дэвид попытался догадаться, что-именно обеспокоило Ребекку. Собирается ли она снова спросить его, не раздосадовала ли она его чем-нибудь? И если ее намерение действительно таково, не объясняется ли оно тем, что Ребекка хочет его? Или из чувства долга намерена предложить ему снова спать вместе?
Во всяком случае, разговор намечается отнюдь не деловой. Он почувствовал это немедленно. Ребекка держалась даже прямее, чем обычно, если, конечно, это было возможно. Ее лицо сейчас казалось высеченным из мрамора. Невольно Дэвид отчетливо вспомнил, как выглядела Ребекка тогда, в густой тени на лестнице в Крейборне, когда он вернулся с войны.
Она стояла неподвижно, войдя в библиотеку, дверь в которую он тщательно притворил.
– В чем дело? – спросил Дэвид. Он пересек комнату и прислонился к камину. В такой позе он привык обсуждать с ней деловые вопросы. Дэвид подготовился к тому, чтобы отнестись к ожидавшему его – что бы это ни было! – как к очередным деловым переговорам. В конечном счете между ними сейчас нет ничего, что могло напоминать брак. Одни лишь деловые отношения.
– Я ожидаю ребенка, – спокойно сказала Ребекка. Он расслышал каждое произнесенное ею слово, но в течение нескольких мгновений никак не мог связать их в единое осмысленное целое.
– Я хотела в этом полностью убедиться, прежде чем сказать тебе. Теперь я в этом уверена. Может быть, Дэвид, я смогу одарить тебя наследником.
«Ребенком», – мысленно произнес Дэвид. Он заметил, что, сообщая ему эту новость, Ребекка с трудом шевелила губами. Он вспомнил, как недавно сказал своему отцу, что, возможно, сумеет дать ей ребенка.
Но ведь он был с ней всего лишь несколько раз. Фактически после свадьбы он даже не задумывался об этом.
– А может быть, и нет, – произнесла она, побледнев. – Если ты доволен этой новостью, то все же не связывай с предстоящим событием слишком много надежд. Оба раза до этого у меня на четвертом месяце случались выкидыши. Я даже думаю, что, быть может, мне вообще не суждено иметь детей.
Он внезапно увидел ее другими глазами, словно бы спала пелена, застилавшая их почти два месяца. Теперь он ясным взором смотрел на окружающий мир. Дэвид увидел Ребекку – свою любовь, свою жену. Ребекку, такую женственную, такую изысканную в закрытом платье с длинными рукавами и пышной юбкой. Он вспомнил ощущение от нее – теплое и мягкое – и ее запах. Он вспомнил каждый из тех случаев – а их было всего шесть, включая и последний, – когда он внес в нее свое семя.
– Ребекка! – Он понял, что говорит шепотом, и откашлялся.
– Я всегда чувствую себя хорошо, – ответила она. – Я в подобных случаях не страдаю рвотами, как это бывает со многими другими женщинами. В этом мне повезло. Я быстро устаю, но это вполне естественно.
– Ты показывалась врачу? – спросил Дэвид.
– Да.
Он молча поглядел на нее пристальным взглядом. Его семя пустило корни в ее чреве. Взгляд Дэвида блуждал по ее телу. На свет собирается появиться ребенок – и его, и ее. Новый человек. Ребенок от их брака. В конечном счете этот брак оказался истинным. Он оказался плодоносным.
Ему предстояло увидеть своего ребенка у ее груди.
– Ты доволен, Дэвид? – спросила она. Он посмотрел жене в глаза.
– Доволен? – произнес он. – Да.
– Просто приготовься. Я, может быть, окажусь неспособной сделать это для тебя. Я не хочу, чтобы ты слишком разочаровался, если опять все закончится выкидышем.
«Я, может быть, окажусь неспособной сделать это для тебя». На мгновение он опять почувствовал вспышку старого гнева. А для самой себя она этого не хочет? А для них двоих? «Но сейчас не время для раздражения», – мысленно одернул себя Дэвид. Теперь, когда стало проходить первоначальное потрясение, он начал испытывать ужас.
– А ты была бы разочарована? – спросил он. Она ничуть не изменилась в лице. Но в ее глазах, прежде чем она опустила их и стала смотреть вниз, на ковер, Дэвид увидел внезапную боль – боль и отчаяние.
– Да. – Всего лишь одно слово. Немного помолчав, Ребекка снова заговорила:
– Я хочу ребенка больше всего на свете.
Ребенка… Не его и не их ребенка… Просто ребенка.
– Я не хочу желать его слишком сильно, – сказала она. – Это грех – чего-то сильно желать. Думаю, что я в прошлом дважды совершила этот грех. На этот раз я ничего особенного не жду. Я чувствовала себя обязанной сказать тебе, отчасти потому, что ты имеешь право знать, а частично потому, что ты захочешь понять, что происходит, когда…
– Я хочу, чтобы ты проконсультировалась у специалиста и тебе обеспечили квалифицированный уход, – объяснил Дэвид. – Что тебе сказал врач?
– Он сказал, что существует та же опасность, – ответила она. – Тогда дважды повторилось одно и то же: все шло прекрасно до четвертого месяца, а потом… Врач рекомендовал мне молиться. Мне, однако, подобный совет давать и не требовалось. Я, как только заподозрила, что забеременела, тут же стала молиться и днем и ночью, в любое время суток. Но я пытаюсь сдержать себя, чтобы не слишком сильно желать.
– Я собираюсь отвезти тебя в Лондон, – сказал он. – Я хотел бы показать тебя самому лучшему врачу. Мы поедем послезавтра. Завтра я пошлю кого-нибудь предупредить слуг в Хартингтоне, чтобы они подготовились к. нашему приезду. Скажи своей горничной: пусть упаковывает твои вещи.
– Дэвид, мы не можем сейчас никуда уезжать. К тому же мы получили и приняли несколько приглашений.
– Я возьму на себя заботу обо всем, что намечено на завтра, – возразил Дэвид. – У тебя после полудня было много дел, Ребекка. Во-первых, посещение школы. Во-вторых, визит к пастору. Ты, должно быть, устала.
– Это естественно в моем состоянии, – ответила она. – Мне не хотелось бы этому поддаваться. Слишком много предстоит сделать.
– А сейчас ты пойдешь в свою комнату, – сказал он, – полежишь, пока не придет горничная, чтобы тебя одеть к обеду. Теперь поменьше говори и оставь слова так и невысказанными. Это – приказ.
Она замолчала и спокойно посмотрела на Дэвида. О Боже! Он смог вспомнить, как пришел навестить ее через несколько дней после второго выкидыша. Если она тогда все еще так ужасно выглядела, то какой же вид был у нее сразу же после выкидыша? Неужели в результате бездумного желания получить удовольствие – а один раз и оскорбительного для нее проявления его гнева – он вынуждает ее вновь пройти через все это?
