Джуд Деверо - Горный цветок
— Но ты догнал.
— Да. И она начала бороться со мной в воде. Мне пришлось ударить ее в челюсть, она потеряла сознание, тогда я поплыл с ней назад к острову. Мы оба замерзли, времени разводить костер не было, поэтому я раздел ее, разделся сам, посадил ее себе на колени и укутал нас обоих четырьмя одеялами.
— Тогда она и заплакала, — тихо сказала Мэдди.
С минуту он молчал, потом продолжил свой рассказ:
— Придя в себя, она заговорила так тихо, что я с трудом разбирал слова. Она сказала, что они с Дейви решили не вступать в интимные отношения до свадьбы. Раз уж они все друг о друге знают, считали они, то с физической близостью можно и подождать. Говоря ее словами, она была уверена в том, что первым мужчиной, в объятиях которого она окажется обнаженной, будет Дейви, а уж никак не ее собственный брат, да к тому же самый некрасивый из братьев. — Мэдди не смотрела на него, зная, что глаза ‘Ринга полны слез, которые слышались и в голосе. — Вот тогда Ардис и заплакала. Она проплакала остаток дня и почти всю ночь. Я развел костер, высушил нашу одежду, и мы оделись, а она все еще плакала. Я заставил ее съесть кусочек омара. Она…
Голос у него прервался, и Мэдди поняла, что больше ‘Ринг не в силах говорить об этом. Она обняла его, притянув к себе его голову, и он уткнулся лицом ей в шею.
— Мне очень, очень жаль, — прошептала она.
11
Некоторое время они сидели не двигаясь. Вот, значит, каким мог быть хладнокровный, безупречный капитан Монтгомери, человек, который, казалось, знал все обо всем, который приказывал другим, что и как делать.
Мэдди гладила его по волосам, думая, что ни с одним мужчиной не была близка так, как с ним. Все те годы, что она разъезжала по Европе в сопровождении Джона, ей удавалось сохранять дистанцию между собой и другими людьми. В принципе, изображать герцогиню было совсем нетрудно, но с этим мужчиной она не могла притворяться.
— Что это? — спросил ‘Ринг, беря ее за руку. Это было кольцо Лорел, которое она надела на палец.
— Ничего, — ответила Мэдди, убирая руку.
— Я рассказываю тебе о себе абсолютно все, а ты ничего не желаешь рассказать, так?
Мэдди хотела возразить, что это несправедливо, что объективные причины не позволяют рассказать о себе. Однако промолчала, помня слова незнакомца, что похитителей Лорел раздражает присутствие возле нее армейского офицера.
Она встала с его колен.
— Я тысячу раз говорила вам, капитан, что вы мне не нужны. А теперь, с вашего позволения, я спущусь вниз к лагерю.
‘Ринг тоже поднялся и схватил ее за руку:
— На случай, если вы не заметили, обращаю ваше внимание, что сейчас ночь, что вы устали и нуждаетесь в отдыхе. Мы проведем ночь здесь.
Провести ночь с ним? Одно дело спать в палатке, зная, что он где-то поблизости, и совсем другое — ночевать под открытым небом, когда их будет разделять лишь прозрачный горный воздух.
— Я спускаюсь.
‘Ринг снова схватил Мэдди за руку:
— Нет.
Она отшатнулась:
— Я возвращаюсь в лагерь. Если вы устали, пожалуйста, оставайтесь здесь, это ваше дело. Я не привыкла навязывать свои решения другим. А теперь дайте мне пройти.
‘Ринг не двигался.
— Вы так ничего мне и не расскажете? — мягко спросил он.
— Нечего мне рассказывать, — огрызнулась Мэдди, едва различая его в темноте.
— Когда вы должны встретиться с ним в следующий раз?
— Через три дня, — ответила она, не подумав.
Казалось, он о чем-то размышляет.
— Я не хочу, чтобы вы возвращались сегодня в лагерь. Что-то там происходит, и в этом замешан кто-то из ваших людей, но кто именно, я не знаю.
— Эдит, — быстро проговорила Мэдди. — Если там действительно что-то не в порядке, то причиной тому Эдит.
— Тоби пытается выяснить все, что можно, и я бы хотел, чтобы вы пока не возвращались туда.
— Значит, вы предлагаете провести ночь здесь с вами? Вы и я, и никого больше. Скажите, капитан, мы что, будем спать под одним одеялом?
— Да что вы, мисс Уорт, мне такое и в голову не приходило. А у вас всегда такие распутные мысли или я один так на вас действую?
— Пошли вы к черту! — Мэдди двинулась вниз по склону.
‘Ринг не пытался задержать ее. Вместо этого он направился к своей лошади, и Мэдди успела пройти некоторое расстояние, прежде чем он остановил ее. Черт возьми, он мог двигаться совершенно бесшумно. Она подумала, видел ли их Чуткое Ухо и какое впечатление произвели на него таланты молодого человека. Скорее всего, никакого. Чуткое Ухо не слишком впечатляли достоинства белых людей.
— А, капитан Монтгомери, какой сюрприз! Мне следовало догадаться, что я вас снова увижу. С того момента, когда вы вошли в мою жизнь, мне, похоже, не приходится претендовать на то, чтобы побыть одной.
— Я хочу показать вам кое-что.
Он взял ее правую руку, и Мэдди почувствовала, как что-то тяжелое обхватило ее запястье. Браслет? Он что, вздумал дарить ей среди ночи браслет?
— Что это такое? — пробормотала она и тут же поняла, в чем дело.
Наручник! Он надел на нее наручник. Вытянув руку, Мэдди увидела, что ее соединяет с ‘Рингом цепь длиной примерно в два с половиной фута.
— Отпустите меня, — проговорила она сквозь зубы.
— Утром я так и сделаю, а сейчас я хочу спать, а зная вашу способность ускользать от меня, я могу проспать ваш уход. — От злости Мэдди не могла вымолвить ни слова. — Пойдемте, — продолжал он, будто ничего не произошло, и сделал несколько шагов. Она не сдвинулась с места. — Пойдемте же. Не упрямьтесь, ради Бога. Поймите, это единственный выход. Я не могу охранять вас, если засну, но не могу и допустить, чтобы вы одна отправились назад в лагерь. Наверняка даже вы способны это понять.
Мэдди проглотила подступивший к горлу комок.
— Освободите меня, — с трудом вымолвила она из себя.
— О черт, — судя по тону, у него лопнуло терпение.
Взяв ее на руки, он пошел к тому месту, где осталась лошадь. Мэдди не сопротивлялась, зная по опыту, что ничего хорошего из этого все равно не выйдет, и лежала у него на руках как бревно.
Подойдя к лошади, ‘Ринг опустил Мэдди на землю и принялся расседлывать животное. При каждом его движении цепь звякала, а рука у Мэдди взлетала вверх.
— Я считаю такое положение недопустимым, — сказала она как можно спокойнее. — Я не могу с ним смириться.
Сняв седло, ‘Ринг пошел с ним к ближайшему пню, потянув Мэдди за собой.
— Ничего, привыкнете. — Он повернулся к ней. — Поверьте, мне не хочется этого делать, и я долго думал, прежде чем пойти на это. Будь вы разумной женщиной, я мог бы убедить вас. Но говорить с вами — все равно что говорить с моей лошадью. Вы улыбаетесь, вы лжете, и вы так чудесно поете, и, так же как я прощаю Баттеру многие провинности, за которые его следовало бы наказывать, я и вам позволяю слишком многое.
