Барбара Картленд - Любовь уходит в полночь
Пожалуй, английский парк нравился Ксении больше — раздольем, величественностью простоты… Правда, миссис Беркли ей говорила, что все не так просто: надо было искусно поддерживать эту естественность дренажной системой, своевременным высаживанием растений — или заменой их на более сильные и эффектные, но не любые, какие тут приживутся, а именно на растения и цветы данной определенной местности, что и создавало впечатление полного невмешательства человека в природу, хотя вмешательство это было — продуманное, инженерно обоснованное, с завершенной в голове архитектора и инженера идеей непринужденной свободы, живого неорганизованного пространства. И по такому парку прогуливались коровы, как правило, черно-белые! Лишь двойные калитки не позволяли им неспешно пройтись по парадной въездной части ансамбля и оставить там свои ароматные «визитные карточки»… Странно, но они совсем не портили общего впечатления, даже если принять во внимание издаваемый животными запах. Все составляло единство, было неразделимым: мир флоры и мир фауны дополняли друг друга уютом и обоснованностью своего существования в тесном соседстве.
Сейчас яркие краски, веселье и шум утомляли Ксению. Ей хотелось поскорее остаться вдвоем с Истваном и забиться в кустарник-чулан-кабинетик и переждать, пока закончится это празднество. Но она понимала, что это событие не для нее одной и даже не для нее и Иствана, — это событие для всех лютенийцев, а разделить его с королевской четой могут немногие, если взять за точку отсчета все население. И поэтому Ксения старательно делала приветливое лицо, лучезарно всем улыбалась, чтобы у присутствующих не осталось сомнений в том, что главные на этом торжестве — они, гости, и ради них устроен весь этот праздник, так что им будет что вспомнить и рассказать детям.
Она и король, ее муж, прохаживались среди гостей, одаривая всех вниманием и выставляя себя на всеобщее жадное обозрение — пусть любуются, пусть вскипает их любопытство к тому, кто во что одет, что подавали к столу, кто с кем раскланивался и с каким выраженьем лица. Они ходили и ходили по парку — и тут Ксении пришла в голову мысль, что не так-то легко — с физической стороны дела — быть королевой. Это своего рода спорт. Ходьба. Как не устать при этом? И делать это с достоинством, а не таскать себя полусгорбленной от скамейки к скамейке. Про улыбку они с матерью уже говорили, а вот о спортивной стороне дела королевского ремесла — не пришлось…
К особенной радости Ксении, горностаевый шлейф с ее наряда был снят, а остался только короткий, легкий, отделанный по всему краю тонкой полоской лебяжьего пуха; в нем ей было удобно двигаться — и она не могла не испытывать удовольствия от того, что все — и мужчины, и женщины особенно — любовались ею в ее блистающем алмазами воздушном платье невесты — кажется, его одного хватило бы для озарения светом места праздничного приема…
Подобное притягивает подобное. Свадьба лютенийского короля спровоцировала многие околосвадебные разговоры и обсуждения нарядов и церемоний, а также разных случаев, имевших место на свадьбах высоких персон. Истван ненадолго отвлекся от молодой жены и заговорил с почтенной четой, которая мило поздравила их и пожелала, конечно же, счастья. Ксения в этот момент поймала ухом разговор двух среднего возраста дам — по всей видимости, из тех, что пристально следят за модой и придворной жизнью в Европе. Сейчас, видимо, пришел черед обсуждения ими Англии, и в частности — деталей нарядов невест.
— Следует заметить, — сказала первая дама, стоящая ближе к Ксении, в платье цвета красной камелии, второй даме, которая внимательно ее слушала, в платье цвета бледной горчицы с отделкой из белых кружев, — мне очень запомнилось одно платье невесты из королевской семьи. Можете себе вообразить, кружевные аппликации на лифе платья символизировали четыре провинции Соединенного Королевства: английские розы, шотландский чертополох, уэльские нарциссы и ирландский клевер. Ах, как это чудесно, не правда ли? И я бы даже сказала, деликатно и очень находчиво!
Ксения про себя кивнула: еще как находчиво! И деликатно. Дипломатично… Она бы еще с удовольствием послушала этих дам, но к ней подошел Истван, и она тут же забыла про дам — со всеми их розами, чертополохом, нарциссами и… чем еще там?.. Клевером!
— О чем ты думаешь, моя красавица? — спросил ее Истван, беря за талию и привлекая к себе. — У тебя такое серьезное сейчас лицо…
— Я думала — вернее, слушала — о чертополохе и клевере! — хитро рассмеялась Ксения. — Об их значении в поддержании политического равновесия провинций Соединенного Королевства!
— О, дорогая! Какой такой клевер?! В жены мне досталась не просто принцесса, а какая-то вечная неразгаданная загадка!.. Чертополох какой-то! Что ты смеешься? Я не шучу…
— Видишь ли… — начала объяснять мужу Ксения, давясь смехом, — на самом деле это вещи очень даже политические! Ну, сам посуди! Ты не можешь не знать, что в Соединенном Королевстве идет постоянное соперничество между четырьмя составляющими ее провинциями…
Но тут как из-под земли наконец явился граф Гаспар Хорват с сообщением королю:
— Десять тридцать, ваше величество!
— Тогда мы можем благополучно откланяться, пожелав всем доброй ночи! — радостно отозвался король, подавляя в себе интонацию откровенного ликования. Граф слегка улыбнулся в знак понимания и сочувствия. — А сагу о чертополохе мы с тобой, душа моя, еще продолжим. А сейчас сделай, пожалуйста, серьезное и торжественное лицо, достойное королевы!
Истван церемонно подал Ксении руку, и придворный повел их в покои.
Они шли во дворец небольшой процессией, замыкаемой графом Гаспаром, и по обе стороны от них гости кланялись им, прощаясь. Для всех новобрачные отбывали в свадебное путешествие, хотя в действительности эту ночь они должны были провести во дворце.
— До свидания, моя изумительная Джоанна, — прочувствованно обняла Ксению и прижала к себе вдовствующая герцогиня Элизабет де Милденбург. — Да благословит Господь вас и Иствана! Хотя, я чувствую, он уже это сделал.
Ксения и король перешли из гостиной в холл. Ну, все, вздохнула с облегчением Ксения. Теперь они наконец-то вдвоем! Но оказалось — радость ее была преждевременной: главная хранительница гардероба и пять других фрейлин по традиции должны сопроводить ее в опочивальню. Король поцеловал ей руку, и она нехотя стала подниматься по лестнице под патронатом заботливых женщин.
В опочивальне хранительница гардероба, приняв позу глубокого реверанса, произнесла горячую речь, вознося Богу просьбу благословить их с королем брак и выражая надежду, что Господь ниспошлет им наследников, каковые пойдут по стопам его величества, их отца. Все это, надо сказать, немного смутило Ксению. После напутственной речи хранительницы гардероба каждая из фрейлин по очереди не только присела перед ней в реверансе, но и поцеловала ей руку, произнеся клятву верной и преданной службы. Затем они все-таки удалились, и Ксения позволила Маргит себя раздеть.
