Дженнифер Эшли - Игра в обольщение
Эйнсли рассмеялась. Попробовал бы кто-нибудь за обеденным столом Патрика и Роны затронуть особенности спаривания лягушек, не говоря уже о человеке! Его встретило бы глухое молчание пришедших в ужас Патрика и Роны. Брат с невесткой — хорошие люди, но у них очень строгие понятия о правилах поведения и о пристойных темах разговора.
— Что делать, Элинор? — насмеявшись, вздохнула Эйнсли. — Кэмерон продолжает твердить о бриллиантах и отелях в Монте-Карло, как будто, услышав это, я захлопаю в ладоши и побегу за ним к поезду.
— Потому что Кэмерон привык к женщинам, которые готовы на все, когда он размахивает перед ними бриллиантовыми ожерельями, — сочувственно улыбнулась Элинор. — Он им не нужен, им нужны его деньги, и Кэмерону это известно.
Да, Кэмерон — щедрый мужчина, но не глупый. Он прекрасно знает, почему дамы толпятся вокруг него.
— Меня его деньги не интересуют, — отрезала Эйнсли.
— Я это понимаю, но готова спорить, что Кэмерон не имеет ни малейшего представления, как завоевать любовь женщины, не подкупив ее. И никто из Маккензи не знает этого.
Элинор говорила уверенно. Харт наверняка задаривал ее подарками, пока она не сообразила, в чем дело, и не рассталась с ним.
— Если откажу Кэмерону, — выдохнула Эйнсли, — я знаю, что буду сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Но если поеду с ним, я погублю себя и опозорю свою семью. — «Опять», — подумала про себя Эйнсли. — Братья никогда мне этого не простят.
— Знаешь, а тебе вовсе не надо никому объявлять, что ты едешь с ним. Прости меня, конечно, но ты не самая знаменитая в высшем обществе Британии молодая леди. Поезжай инкогнито.
— В парике и маске? — засмеялась Эйнсли, вспомнив свой костюм на маскараде у Роулиндсона.
— Ничего подобного. Просто поезжай на континент одна. В наше время леди часто проделывают такое. Они самостоятельно отправляются в дальние страны и пишут книги о своих приключениях. Ты не какая-то там незамужняя мисс, а почтенная вдова. И если ты во время своего путешествия случайно встретишь Кэмерона, так что из этого?
Эйнсли во все глаза смотрела на Элинор, а та с невозмутимым видом смотрела на нее.
— Эл, ты предлагаешь мне уехать с человеком и стать его любовницей?
— Я предлагаю тебе быть счастливой. Пусть это продлится совсем недолго. Надо хватать то, что можно, пока есть шанс. Жизнь так печальна и одинока, если этого не делать.
Эйнсли откинулась на спинку стула, понимая, что Элинор, возможно, не самый мудрый советчик в этом деле. Эйнсли надеялась получить объективный и беспристрастный взгляд на семью Маккензи. И у Элинор был этот взгляд. Но она по-прежнему любит их так же сильно, как Изабелла и Бет. Эйнсли не могла обращаться к Изабелле или Бет, потому что знала: предложение Кэмерона станет предметом семейной дискуссии, а она этого не хотела и знала, как не захотел бы, она догадывалась об этом, и Кэмерон.
Но Элинор хоть и указала Харту на дверь, не является сторонним наблюдателем. Она явно сожалеет о своем решении, хотя у нее для этого, вероятно, была веская причина. Десять лет назад Харт Маккензи не мог похвастаться безупречной репутацией. От Бет Эйнсли слышала о доме, который он купил для своей любовницы, женщины по имени миссис Палмер. Он навещал ее в этом доме много лет, и то, что он выделывал там, не являлось образцом поведения. И только после смерти жены и детей Харт как-то присмирел и стал намного скромнее. Тем не менее он жил с миссис Палмер до самой ее смерти.
— Ты же не ребенок, Эйнсли. — Элинор поднесла чашку к губам. — Ты понимаешь, во что впутываешься. Ты знаешь мужчин и что им нужно от женщины. Ты знаешь Маккензи. У тебя не должно быть никаких иллюзий.
Эйнсли ковыряла пирожное на тарелке. Она обожала их, но сейчас у нее пропал всякий аппетит.
— Скажи, Эл, если бы это была ты, если бы к тебе заглянул Харт и попросил уехать с ним и стать его любовницей, ты бы поехала?
— Он никогда не сделает этого, — сверкнула глазами Элинор.
— Ну давай пофантазируем и представим, что он сделал это. Ты бы поехала с ним?
— Предположить, что Харт Маккензи украсит мою шею драгоценностями и станет умолять разделить со мной постель? Ну, я бы испытала непреодолимое искушение. Однако у меня немного другие обстоятельства, чем у тебя.
— Но в мечтах, где все остальное не важно, ты бы сделала это? — нетерпеливо выдохнула Эйнсли.
Элинор на мгновение задержала взгляд на своей чашке, а потом подняла глаза на Эйнсли. Ее взгляд был совершенно спокойным.
— Конечно, сделала бы. Не раздумывая ни секунды.
Чуть позже к платформе подтянулся поезд, на котором Элинор предстояло вернуться в Абердин, и они с Эйнсли вышли из кафе.
Элинор, конечно, не знала, как поступит Эйнсли, но она увидела в ней одинокую молодую женщину, которой очень не хватает хотя бы немного счастья. Остается пока загадкой, хватит ли у Эйнсли смелости воспользоваться тем, что предлагает ей жизнь.
Эйнсли вложила в руку Элинор печенье с тмином, которое купила для нее в кафе, поблагодарила подругу за приезд, обменявшись поцелуями, они расстались. Эйнсли в своем духе, подумала Элинор: прячет щедрость под видом благодарности. Ну что ж, она не гордая и отвезет печенье домой, отцу, и у него тоже будет угощение.
После короткого прощания Эйнсли заспешила с вокзала — ее ждали многочисленные поручения королевы. Похоже, у бедняжки Эйнсли свободы еще меньше, чем у Элинор. И все же она умудрилась сохранить круг друзей, ну по крайней, мере тех друзей, кому плевать на деньги. Только очень богатые или очень бедные могут быть склонны к опрометчивым поступкам, поэтому друзья у Элинор были людьми странными.
Элинор повернулась, чтобы шагнуть с платформы в вагон, поскользнулась, не удержала равновесия, и тут же была подхвачена крепкой сильной рукой.
У нее перехватило дыхание, когда она оглянулась и увидела Харта Маккензи.
Изучавший ее взгляд золотистых глаз с годами стал суровее и тверже. Его фигура по-прежнему была крепкой и сильной, широкие плечи обтягивало превосходно сшитое пальто, под которым был надет килт Маккензи. На подбородке Харта темнела щетина, знак того, что он, как обычно, работал круглые сутки. Но в его пристальном взгляде не было ни малейшего намека на усталость.
Тем не менее, Элинор уловила в нем что-то новое, то, чего раньше в нем не было. Из газет она знала, что амбиции Харта велики как никогда, но в его глазах уже не было ни надежды, ни юмора. Перед ней стоял человек, который познал горечь утрат: от него ушли близкие люди — жена, единственный ребенок, потом я — давнишняя любовница. Казалось, в его жизни не осталось ничего, кроме амбиций.
