Виктория Холт - Валет червей
Я вошла в дом, мои мысли были заняты Диконом и его бесконечными намеками, так что я забыла про старую Гризл. До поры до времени.
* * *Мне хотелось поближе познакомиться с сыновьями Дикона, и однажды в первой половине дня, когда, как я знала, у них наступал перерыв в занятиях, я поднялась в классную комнату.
Мальчики и мистер Рэйн, их наставник, сидели за столом и пили молоко.
— Надеюсь, я не прервала ваши занятия, — сказала я.
— Входите, — пригласил Джонатан. Мистер Рэйн заверил меня, что у них перерыв и до начала занятий еще минут пятнадцать.
— Тогда я могу присесть и поговорить. Мне хотелось бы с вами познакомиться.
Джонатан улыбнулся мне; Дэвид казался заинтересованным.
— У меня у самой есть сын во Франции, — проговорила я. — Он года на три моложе вас.
— Три года! — воскликнул Джонатан с некоторым презрением.
— Ты когда-то тоже был на три года младше, чем сейчас, — напомнил ему Дэвид.
— Это было давным-давно.
— Три года назад, если быть точным, — вмешался мистер Рэйн. Мальчики, перестаньте спорить и ведите себя повежливей с мадам де Турвиль.
— Вы француженка, — заявил Джонатан, явно выпаливший первое, что пришло ему в голову.
— Она об этом знает и не нуждается в напоминании, — произнес Дэвид, который, похоже, был склонен на каждом шагу одергивать брата.
— Я француженка, — объяснила я, — поскольку мои отец и муж — французы. Но я долго жила здесь, прежде чем уехала во Францию.
— Это было много лет назад.
— До того, как вы родились.
Они восхищенно посмотрели на меня.
— Они еще слишком малы, чтобы понять, что мир существовал и до того, как они пришли в него, — пояснил мистер Рэйн.
— У меня есть еще маленькая девочка. Она совсем маленькая… можно сказать, младенец.
Это совершенно не вызвало их интереса.
— А как зовут вашего мальчика? — спросил Джонатан.
— Шарль. Мы зовем его Шарло.
— Смешное имя, — заметил Джонатан.
— Ты глупый, это французское имя, — пояснил Дэвид. — А почему вы не привезли их с собой?
— Нам пришлось срочно собираться в дорогу, к тому же моя дочка слишком маленькая, чтобы путешествовать.
— А Шарло мог бы приехать.
— Да, думаю, он мог бы.
— Вот было бы здорово, — сказал Джонатан. — Я бы показал ему своего сокола. Я его обучаю. Мне помогает Джем Логгер.
— Джонатан проводит много времени в конюшне и на псарне, — сказал мистер Рэйн, — а теперь у него появился еще и сокол. Боюсь, эти занятия его интересуют гораздо больше, чем литература и математика.
Дэвид самодовольно улыбнулся, а Джонатан пожал плечами.
— А у Шарло есть наставник? — спросил Дэвид.
— Пока нет. С ним сейчас занимается гувернантка.
— Как Гризл? — спросил Дэвид, и при этих словах мальчики переглянулись и рассмеялись.
— Гризл? — спросила я. — По-моему, я видела ее.
— Она редко выходит.
— Но она же ваша няня.
Джонатан презрительно заявил:
— У нас нет няньки. Мы для этого слишком взрослые. — Значит, Гризл…
— Она приехала с матерью мальчиков, — объяснил мистер Рэйн. — Теперь она сторонится людей, но продолжает жить здесь. Она… несколько странная.
Мальчики обменялись взглядами и заулыбались. Похоже, предмет разговора был единственным, по которому у них существовало полное согласие.
— Она ходит во сне, — рассказал Дэвид. Джонатан при помощи скрюченных пальцев изобразил ее походку, напустив на лицо злобное выражение, а Дэвид рассмеялся.
Мистер Рэйн, решив сменить тему разговора, показал мне работы мальчиков. Оказалось, у Джонатана явный Талант к рисованию, что удивило меня. Он сделал несколько рисунков собак и лошадей, причем н них чувствовалась хорошая рука. Я выразила свое восхищение, что очень порадовало мальчика.
— Это единственное, чем он может похвастаться в классе, — сказал мистер Рэйн. — Но он превосходный спортсмен. А у Дэвида, конечно, острый ум. Ум ученого.
Оба мальчика, судя по всему, были очень довольны собой, а мне показалось, что мистеру Рэйну приходится с ними нелегко.
Я внимательно просматривала их работы и слушала объяснения, хотя на самом деле мне хотелось бы побольше услышать о Гризл.
* * *Я расспросила Сабрину.
— Ох, Гризл просто глупая старуха, — сказала она. — Я с удовольствием бы от нее избавилась, но куда ее денешь? Она приехала вместе с Изабел. Когда-то она была ее нянькой, а сама знаешь, какими фанатичными бывают эти няньки по отношению к своим подопечным. Мне кажется, она слегка свихнулась, когда умерла Изабел. Временами она, похоже, убеждена, что Изабел все еще живет здесь. Все это довольно неприятно, но что поделать? Не можем же мы ее выгнать. Она слишком стара, чтобы искать другое место.
— Я знаю, как бывает с нянями, и частенько задумываюсь, как, должно быть, грустно для них, когда дети вырастают и больше не нуждаются в них. Они ждут новое поколение… если еще достаточно молоды. И все начинается сначала.
— К несчастью, бедная Гризельда недостаточно молода. А здесь она хорошо устроена. Ей отведены две комнаты в восточном крыле замка. Ей приносят еду, и мы ее почти не видим. Единственная сложность в том, что она довольно необычно относится к близнецам. Она обожает Джонатана и недолюбливает Дэвида. Это странно. Но Дэвиду это безразлично. Они оба подшучивали над ней, пока им не запретили. Но в основном она ведет себя тихо.
— Я видела, как она выглядывала из окна, когда мы с Диконом возвращались с прогулки.
— О да! За Диконом она все время следит. Он же смеется и не обращает на это внимания. Ты же его знаешь. Твоей бабушке это не очень-то нравится. Ей от этого было жутковато. Но такова уж Гризельда.
Я не вспоминала о Гризельде до тех пор, пока несколько дней спустя, входя в дом, не заметила нечто, похожее на тень, промелькнувшую за балюстрадой. Она промелькнула так быстро, что я не была уверена, не померещилось ли мне. В этом не было ничего особенного, но отчего-то у меня вдруг появилось неприятное ощущение и пробежала дрожь.
Затем я начала замечать фигуру у окна, наблюдающую за мной. После нескольких таких наблюдений я решила, что она проявляет ко мне несколько повышенный интерес.
Прошла еще неделя со дня нашего приезда в Эверсли. Мать была уже готова отправиться обратно, но всякий раз, когда она заговаривала об отъезде, раздавались крики протеста и ее убеждали отложить отъезд еще на недельку.
Я не жалела об этом. На меня действовало обаяние Эверсли, а возможно, и Дикона. Было очень приятно убеждать себя, что Дикон мне неинтересен, что я ясно понимаю, каков он на самом деле. Но каждый день, просыпаясь, я ощущала прилив энергии, и все потому, что знала — сегодня вновь проведу день с Диконом.
