Наталья Шатрова - Последняя любовь Аскольда
– Как вы? – опешил Дар.
– Это неважно, – ответил Лютый. – Надо срочно их прятать, пока не поднялся переполох.
– Здесь оставаться опасно, – тут же встряла Милава, – на Дара сразу подозрение падет…
– Не лезь не в свое дело, – рассердился Дар. – Я их к волхву провожу.
Он метнул на жену предостерегающий взгляд: не хватало еще, чтобы она завыла при людях. Но Милава отвернулась, украдкой вытирая слезы.
– Ну что же, это нам подходит, – согласился Веселин. – К тому же долго у волхва мы не задержимся. Как только Лютый подготовит ладью, мы отчалим в дальние земли, где нас никакой князь не достанет. Но ты, Лютый, торопись, скоро зима, и Днепр скует лед.
– Я маленький, что ли? – обиделся Лютый. – Вы пойдете сейчас с Даром, а я – в вашу усадьбу. Мы с Воросей быстро все дела сделаем.
– Я бы на Воросю не рассчитывала, – вдруг произнесла Милава.
Все удивленно уставились на нее. Лютый нахмурился:
– Ты что-то знаешь, Милава?
– Ходят кое-какие нехорошие слухи, – пожала плечами женщина. – Не знаю, правда то или нет, но поостеречься на всякий случай вам ее не мешало бы.
– Тогда тем более мне надо к Воросе. Я-то уж выведу ее на чистую воду, – решил Лютый.
На рассвете, когда торговая улица еще только просыпалась, Лютый постучал в ворота усадьбы Веселина. Ждать пришлось долго. Наконец скрипнула входная дверь избы, кто-то прошел через двор.
– Кто там? – услышал Лютый полусонный голос ключницы.
– Ворося, открой, – попросил Лютый.
– Зачем?
– Как это? – опешил мужчина. – Я в дом брата пришел.
– Он здесь больше не живет.
– Не глупи, Ворося, потом раскаиваться будешь. Открой мне. Я весточку принес от Веселина.
По ту сторону установилась тишина, затем Лютый услышал, как щелкнула щеколда. Не дожидаясь, когда калитка откроется, он навалился на нее плечом и ворвался во двор. Ключница испуганно отскочила.
Лютый спокойно прикрыл за собой калитку, прошел в избу. В светелке сел на лавку за стол. Ворося прислонилась к косяку двери.
– Где Надежда? – Лютый огляделся.
– Спит в покойной. Не тяни, говори, зачем пришел.
– Я к себе пришел, – усмехнулся мужчина, – брат разрешил мне здесь жить.
– В эту избу Жихарь тоже средства вложил. Веселин и Белава в порубе. Значит, я хозяйка полновластная.
– Кто ж спорит? – усмехнулся Лютый.
Он встал, подошел вплотную к женщине. Она отшатнулась, но он удержал ее, схватив за локоть.
– Скажи, Ворося, как гридни узнали, что Ярина скрывается у Веселина?
– А мне откуда знать? – зашипела ключница. – Отпусти.
От близости женщины у Лютого закружилась голова. Он невольно притянул ее к себе и впился в мягкие податливые губы, ощущая под руками теплое полное тело. Насладиться поцелуем Ворося ему не позволила, оттолкнув от себя.
– Да как ты смеешь? Я – девица!
– Ворося, не подумай плохого. Я жениться на тебе хочу. Люба ты мне. И хозяйка из тебя хорошая выйдет.
Ключница презрительно скривила губы.
– Издеваешься ты надо мной, что ли? Чтобы я за убийцу собственного брата вышла? Не бывать тому никогда! Жаль, что тебя в поруб не бросили, как Веселина с Белавой. Пусть сгинут они там навеки. Но и ты жить не будешь!
Неожиданно Ворося сорвала с пояса Лютого нож и замахнулась на него, метя в сердце. Мужчина вовремя увернулся, обхватил женскую руку за запястье, отобрал нож.
Ворося закрыла лицо руками, бросилась к лавке, заплакала, опустив голову на стол.
– Значит, верные слухи ходят, что это ты предала Веселина, – удрученно вздохнул Лютый. – А я не верил…
– Ненавижу вас всех, – простонала сквозь плач женщина.
– Правильно. Только Веселин с Белавой ни при чем. Правильно тебе передали, я Жихаря, брата твоего, жизни лишил. Но поверь, нелегко у меня рука поднялась на товарища. Защищал я Белаву. Жихарь будто обезумел, на Белаву бросался, убить ее хотел. Что на твоего брата нашло? Не знаешь? Молчишь… А ты мне и вправду люба, я ведь вину свою перед тобой осознаю, поэтому и скрасить ее хотел, взяв тебя в жены. Не подумай, что мы смерть Жихаря от тебя скрывали из-за боязни признаться. Тебя расстраивать не хотели. Ведь ты не виновата, что брат твой таким оказался… Ворося, скажи хоть что-нибудь. Я ведь покаялся. Покайся и ты… Мы простим тебя, хоть и предала ты друзей.
Лютый с надеждой уставился на склоненную женскую голову. Ворося больше не плакала и даже не всхлипывала.
– Молчишь… ну молчи. Я пойду тогда. – Лютый шагнул к двери, но вдруг повернулся, снова с жалостью скользнул взглядом по ее русым волосам, вздохнул. – Я че приходил-то? Сказать хотел, что Белава и Веселин из поруба бежали. Можешь хоть сейчас отправляться к князю, только ни ему, ни тебе уже не достать их.
Лютый вышел. Ворося подняла заплаканное красное лицо, посмотрела ему вслед, затем снова уронила голову на руки.
Лютый прошел в покои, вынул из колыбели девочку. Надежда пошлепала губами, но не проснулась. Завернув ее в теплое покрывало, сшитое из беличьих шкурок, Лютый вышел из избы.
Часть четвертая
Яринина доля
Глава первая
Ярина быстро удалялась от Днепра: где пешком пройдет, где возница какой подвезет до ближайшей веси. В весях останавливаться боялась. Кто его знает, перевозчика этого, вдруг выдаст ее, направит погоню, поэтому ночевала где придется: в стогах сена или в заброшенных сараях.
Шла, не ведая, куда и зачем идет. Разные мысли бродили в ее голове. Может, Дар совсем в другую сторону поехал, а она лишь отдаляется от него? Родом Ярина с Псела, и Дара младенцем туда привезли. Но ведь Гордята мог умышленно его далеко от вотчины спрятать, чтобы недруги не нашли. И даже если вотчина находится у Псела, то все равно Ярина другой дороги, кроме как через Чернигов, не знала. И спросить не у кого: по эту сторону Днепра про Псел никто и слыхом не слыхивал.
До окрестностей Оргоща добралась быстро. Дорога знакомая, и мало что изменилось за этот год. И не только дорога прежняя, но и веси вокруг те же: убогие, нищие. После большого и богатого города Ярина с тоской смотрела на вросшие в землю лачуги с глиняными и соломенными крышами, на покосившиеся плетни и раскрытые скрипучие ворота тынов.
Изредка, когда очень хотелось есть, заходила в веси. Доброжелательные женщины, до самых морозов готовившие пищу во дворе на костре, охотно потчевали странницу.
О себе Ярина говорила мало, зато вдоволь наслушалась о житье баб, рано состарившихся от непосильной работы. Испокон веков повелось: кликнет местный князь воинов-смердов в поход, и уходят мужики, оставляя всю работу на жен, детей и стариков. Но какой спрос со старых и малых? А женщина – хорошая рабочая сила, да еще к тому же дающая приплод. И роптать нельзя – все так живут.
