Джейн Кренц - Сюрприз
Он тихонько сжал пальцами ее запястья:
— Все в порядке, Имоджин. Все будет хорошо.
— Он может убить тебя! Маттиас чуть заметно улыбнулся:
— Похоже, тебя гнетет эта мысль.
— Черт побери, Маттиас, эта мысль сводит меня с ума!
— Почему?
— Потому что я люблю тебя!
Наступило молчание. Словно какой-то волшебник махнул палочкой — и все звуки замерли. Имоджин слышала приглушенные голоса, поскрипывание колес и цокот копыт. Подмигивали фонари встречных экипажей. За пределами кареты жизнь продолжалась. Внутри все остановилось.
— Ты любишь меня? — еле слышно переспросил Маттиас.
— Да.
— В таком случае завтра же выходи за меня замуж без церковного оглашения.
— Как ты можешь говорить о браке в эту минуту, когда на кон поставлена твоя жизнь? — возмутилась Имоджин.
— Брак — это единственная вещь, о которой стоит говорить в настоящий момент, — сказал Маттиас, поглаживая ладонью плечи и спину Имоджин.
— Но, Маттиас…
— Скажи, что ты выйдешь за меня замуж до того, как я узнаю приговор судьбы. — Он поцеловал ее во влажные глаза, затем в волосы. — Это все, о чем я прошу тебя, милая девочка.
— Я готова пообещать тебе что угодно, если ты отменишь свою дуэль.
— Я не могу это сделать, Имоджин. Я лишь могу заверить тебя, что намерен остаться живым и после дуэли позавтракать вместе с тобой.
Имоджин уловила решительные нотки в его голосе и поняла, что дальнейшие уговоры бесполезны. Она толкнула маленьким кулачком ему в плечо:
— Маттиас, я прошу тебя…
— Выходи за меня замуж. Завтра.
Она прижалась к нему, снова уткнулась носом в пальто, чтобы предотвратить новый поток слез.
— Если только это твое искреннее желание…
— Это мое единственное желание. Это все, о чем я прошу.
Она ни в чем не могла отказать ему в этот момент.
— Хорошо. — Голос ее звучал приглушенно, потому что она говорила, уткнувшись в пальто. — Я выйду за тебя замуж завтра.
— Ты не должна говорить это таким тоном, словно тебя собираются отправить на галеры.
— Ах, Маттиас,
— Я понимаю. — Он погладил ее рассыпавшиеся волосы. — Я все понимаю.
Снова воцарилось молчание. Имоджин недолго предавалась отчаянию. Под лаской сильных и деликатных рук она успокоилась и направила свои мысли по конструктивному руслу. Нужно выработать план и предотвратить эту дуэль!
Но она еще не успела ничего придумать, когда ее буквально обожгла пришедшая в голову мысль.
— Боже мой, я чуть не забыла! — Она так резко выпрямилась, что ударилась головой о подбородок Маттиаса. — Ой!
— У Ваннека не было никакого шанса, правда ведь? — Маттиас прищурился, потирая место ушиба. — Если бы под рукой не оказалось картины, я уверен, ты нашла бы иной способ вырваться из его рук.
— Сэр, простите. Я не хотела сделать вам больно.
— Я знаю. — Он доброжелательно улыбнулся. — Так о чем ты вдруг вспомнила?
— О Патриции. Где она?
— Патриция цела и невредима. Я видел их с Горацией, когда шел за тобой. Я отправлю за ними карету, когда отвезу тебя домой.
— Твоя сестра с моей тетей?
— Да.
Внезапно Имоджин осенила ужасная догадка.
— Сэр, откуда вы узнали, что меня нужно искать в картинной галерее?
— Патриция сказала мне, что видела, как ты поднималась туда по лестнице.
— Понятно, — прошептала Имоджин. И снова замолчала, обдумывая услышанное. Вряд ли был смысл в этот момент делиться своими подозрениями с Маттиасом. У него сейчас и без того нервы напряжены. И ему не прибавит спокойствия сообщение о том, что его сестра, по всей видимости, находится в сговоре с Ваннеком и по его указанию заманила ее в картинную галерею.
Имоджин прижалась к Маттиасу и стала смотреть в окно. После некоторого размышления она решила предпринять еще одну попытку отговорить Маттиаса от дуэли:
— Сэр, обещайте мне, что вы пересмотрите свое неразумное намерение стреляться с Ваннеком. Я понимаю, что для некоторых джентльменов — это единственный способ защитить свою честь, но я считаю его верхом идиотизма. А вы — ив этом нет никакого сомнения — не идиот. Следовательно…
— Достаточно, Имоджин, — очень спокойно сказал Маттиас. — Дело сделано. Более того, ты не должна никому об этом говорить, ты это понимаешь?
— Но ведь…
— Это мужское дело. Джентльмены, которые посвящены в него, обязаны держать все в строжайшем секрете. Ты не должна превращать дуэль в этакое пикантное блюдо, вроде десерта для светского общества.
— Я и не думала сплетничать по поводу… подобной мужской глупости и безмозглости.
— Отлично. — Он погладил ее по пышным волосам. — Я знал, что на тебя можно положиться и что ты будешь держать рот на замке, моя дорогая.
— Имоджин, ну что ты ходишь туда-сюда? — Горация налила чаю в две чашки. — Честное слово, у меня уже голова от этого кружится.
— А что еще мне остается делать? — Она остановилась перед окном и некоторое время смотрела на омытые дождем деревья сада. — Я ощущаю себя связкой шутих, которые собираются зажечь и запустить над головами… Ужасное ощущение!
— Нервы, моя дорогая. Кажется, они впервые у тебя так разыгрались.
— Чушь! Ты прекрасно знаешь, что я не предрасположена к неврастении.
— Раньше перед тобой не было перспективы замужества… Не понимаю, почему его сиятельство так спешит с этим, но полагаю, что в этой ситуации он считает это наилучшим решением.
— В этой ситуации? — переспросила Имоджин, задавая себе вопрос, уж не знает ли Горация о дуэли. — Что ты имеешь в виду? .
— Не обижайся, дорогая, но при таких обстоятельствах люди не устраивают пышных свадеб. Его сиятельство не очень любит всю эту светскую суету.
Имоджин облегченно вздохнула:
— Да, верно, он это не любит…
Она продолжала смотреть в сад. Было такое впечатление, что за ночь весь мир внезапно стал серым. На рассвете улицы окутал густой туман. Имоджин спала плохо; ее преследовали тревожные сновидения. Ей снилось, что она пыталась спасти Маттиаса от какой-то неизвестной беды, но не успела. Она обнаружила его в каменном саркофаге. Повсюду были следы крови…
Ее вдруг охватила паника. У нее оставалось менее суток, чтобы остановить это сумасшествие.
— Имоджин!
— Прошу прощения? — Имоджин посмотрела через плечо на тетю. — Ты что-то сказала?
— Я спросила тебя: ты поручила горничной укладывать вещи?
— Кажется, да. Определенно, да. — Имоджин нахмурилась. — Но, честно говоря, я думала совсем о другом. А вот сейчас, когда ты спросила, я вспомнила, что говорила ей о своем переезде сегодня вечером в дом Колчестера.
Горация ободряюще улыбнулась и поднялась:
