Барбара Картленд - Уроки куртизанки
– Но что касается вас? – спросила Корнелия.
– В данный момент я тоже счастлива, – ответила Рене, – но я не тешу себя иллюзиями. Впереди меня ждет одиночество и, возможно, огромное несчастье. Меня не примут в обществе, у меня нет мужа, который защитил бы меня от нападок моих врагов. Но, я надеюсь, у меня останутся друзья! Я верна им и дорожу их дружбой гораздо более, чем всеми моими драгоценностями.
– Как вы мудры! – уже в который раз повторила Корнелия.
– Приходится, – мягко произнесла Рене. – Но давай попытаемся забыть о моем будущем и подумаем о твоем. Видишь, мы уже приехали!
Монсеньор Ворф приветствовал Рене восторженными восклицаниями. Одетый в бархатную фиолетовую куртку, жилет в цветочек и черный берет, портной поразил Корнелию своим внешним видом. Когда же он начал разглядывать ее и выспрашивать, подбирая новый гардероб, она поняла, что он в самом деле гений в своей области, каковым он и считался. Монсеньор Ворф любил красивых женщин, и когда Рене сообщила ему, что ей потребуется полное приданое для Корнелии, он всплеснул руками от удовольствия и стал громко созывать закройщиков и швей. Улыбаясь, распекая служащих за нерасторопность, разматывая ткани, монсеньор Ворф, казалось, заряжал всех окружающих своей неукротимой энергией.
Бальные наряды, туалеты для обеда и чая были принесены для просмотра, и он предлагал юбку от одного, лиф другого, рукава третьего, вышивку четвертого, до тех пор, пока Корнелия не заказала не менее дюжины платьев.
Затем такой же процедуре подверглась коллекция дневной одежды – утренние платья, уличные, платья для ленча и несколько более элегантных туалетов для официальных случаев.
– Мне на самом деле потребуется все это? – спросила Корнелия в замешательстве.
– Абсолютно все, – твердо заявила Рене. – Ты не можешь надеть одно и то же платье более одного или двух раз в одно и то же место, но когда ты вернешься в Англию, то сможешь носить их там.
Глаза их встретились, и Корнелия поняла, на что намекала Рене, – настанет день, когда Дезире и Корнелия смогут стать одним и тем же лицом.
Как и когда это должно произойти, никто из них не мог предположить, но, однако, лучше быть к этому дню готовой.
Время летело слишком быстро, но Рене строго следила за ним, и Корнелия успела переодеться, надеть темные очки и вернуться в» Ритц» за добрых двадцать минут до того, как герцог вернулся со скачек. Корнелия устроилась в гостиной и читала роман, когда он вошел. Она почувствовала, как сердце ее внезапно замерло в груди при виде его – такого красивого, самоуверенного! И, главное, он вошел, улыбаясь, и, прежде чем Корнелия успела спросить, как он провел день, герцог произнес торжествующе:
– Я выиграл! Французские лошади не могут сравниться с нашими английскими, и было нетрудно определить и поставить на лучшую из них.
Я получал выигрыши на каждом забеге, кроме одного.
– Какой вы знаток! – сказала Корнелия. – Вы выиграли много денег?
– Вполне приличную сумму. Я заехал по дороге домой на Рю де ла Пэ и купил вам подарок.
С этими словами герцог протянул ей футляр.
Корнелия взяла его и открыла. На бархате покоился гладкий золотой браслет с изящной надписью, выполненной из маленьких вкрапленных камешков бирюзы.
«Un souvenire de Paris», – громко прочитала Корнелия. Она чувствовала себя упоительно от мысли, что герцог думал о ней.
– Как мило! – воскликнула она. – Огромное спасибо.
– Это всего лишь маленькая прихоть, – небрежно ответил герцог. – Я просто подумал, что это порадует вас. Должен заметить, что у Картье я не нашел драгоценностей, достойных соперничать с нашими фамильными. Когда мы вернемся домой, я покажу их вам. И вы сможете выбрать себе любые, какие пожелаете. Моя мать предпочитает свои собственные украшения и находит, что старинные диадемы Роухэмптонов чересчур тяжелы для нее.
Корнелия надела браслет на запястье.
– Спасибо, – еще раз повторила она. – Мне очень приятно, что вы подумали о том, чтобы сделать мне подарок.
– Вы уже пили чай? – поинтересовался герцог. – Я бы предпочел виски с содовой.
Тут Корнелия поняла, что совершенно забыла про традиционный чай в пять часов, пока была с Рене, которая, будучи француженкой, не придерживалась английских традиций. Она взглянула на часы и увидела, что до обеда остался всего лишь час. И после того, как официант принес герцогу заказанное им виски с содовой, она отправилась к себе переодеваться к обеду. Теперь она уже не советовалась с Виолеттой, какое бы платье из множества привезенных из Лондона ей выбрать на вечер. В любом из них она выглядела серо и невзрачно. Глядя на свои наряды новыми глазами, она видела теперь, насколько они были старомодны и неэлегантны по фасону и цвету.
Она раскусила умысел Лили Веллингтон, которая преднамеренно выбрала для нее те вещи, которые должны были сделать ее непривлекательной в глазах будущего мужа.
– Ты пойдешь со мной вечером, – сказала Корнелия своей горничной, когда та делала ей обычную вычурную прическу. – Я поговорила с мадам де Вальме, и она распорядилась, чтобы ее горничная обучила тебя ухаживать за моими волосами. Тебе придется быть очень осторожной, потому что Хьютон может поинтересоваться, куда ты пошла.
– Мы гуляли с ним прошлой ночью, ваша светлость, – застенчиво сказала Виолетта. – Он показал мне ночной Париж и был очень внимателен ко мне. Вечером я скажу, что очень устала и собираюсь лечь спать пораньше.
– Это должно усыпить подозрения, которые могут у него возникнуть, – согласилась Корнелия, а затем добавила:
– Когда его светлость спросит о моей головной боли, о которой он забыл спросить, когда вернулся со скачек, я тоже скажу, что собираюсь лечь спать пораньше. Он намерен посетить меня у мадам де Вальме в половине одиннадцатого, и я должна быть там раньше. Думаю, это будет нетрудно сделать, вчера наш обед закончился около девяти вечера.
– Безопасно ли нам уйти вместе, ваша светлость? – спросила Виолетта.
Корнелия задумалась.
– Это рискованно, – согласилась она, – но мы должны это сделать. Я уверена, что его светлость не зайдет в мою комнату.
На секунду ее губы твердо сжались – она вспомнила свою гневную вспышку в ночь после свадьбы. Ни разу с этого момента герцог не возвращался к выяснению их отношений. Возможно, она поступила неблагоразумно, выдав, что ей известно о его любви к тете Лили. Возможно, лучше было бы выждать и позволить герцогу вести себя так, как положено мужу. Но Корнелия знала, что не смогла бы вынести этого, все в ней восставало при одной мысли об этом. Только во взаимной любви могла она отдать себя, взаимной и освященной браком.
