Джессика Трапп - Грешные удовольствия
— Да, верно, — он, казалось, был в замешательстве. — Ты хочешь вернуть все платья из-за того, что испачкала краской одно?
— Можете накричать на меня, — продолжала она в отчаянии. У нее сердце разрывалось от того, что ей придется отказаться от таких красивых вещей. — Но это не поможет. Господь создал меня неуклюжей, и я такая, какая есть.
Было видно, что Монтгомери расслабился. Он улыбнулся, и эта улыбка могла бы растопить лед. Его идеальная одежда и обличье настоящего воина резко контрастировали с находящими друг на друга передними зубами, придававшими ему мальчишеский вид.
— Тебе кажется, что ты неуклюжая?
Она вздрогнула, ожидая, что его улыбка превратится в оскал.
— Да.
— Моя дорогая пленница-жена, с теми, кто мне подчиняется, я никогда не бываю груб. Так что слушай меня внимательно. — Он сжал ее плечо. — Ты больше никогда не должна говорить так о себе. Любая женщина, которая может писать такие замечательные картины, как те, которые я видел, не может быть неуклюжей. Ты это понимаешь?
Сказать, что Бренна была удивлена, — ничего не сказать. Если бы у него неожиданно выросли крылья, и он начал летать по комнате, она была бы поражена не меньше.
— Вы… вы не сердитесь?
Он рассмеялся и провел испачканным краской пальцем по ее носу.
— Это всего лишь платье, дурочка.
В этот момент она простила ему кандалы. Тепло разлилось по всему телу. Все обиды рассеялись как дым, и она почувствовала, как ее сердце открылось навстречу ему. Бренна не была уверена, хотела ли она испытывать такую необыкновенную нежность. Его жест был гораздо более интимный, чем даже то, что она испытывала с ним в постели.
Не позволяя себе задуматься о причинах, она встала на цыпочки и поцеловала его в губы. При этом краска с ее носа измазала ему щеку. Улыбнувшись, она стерла краску пальцем.
Он заключил ее в свои объятия, окутав своей силой и своим запахом — этой поразительной смесью леса и пряностей. Ее сердце забилось, и, обхватив его руками за шею, она притянула его к себе.
А потом, охваченная неистовым желанием изучить его тело, она подтолкнула его назад, в сторону кровати. До этого инициатива всегда исходила от него — он прикасался к ней и любил ее до тех пор, пока она не начинала сгорать от страсти. На этот раз это она должна доставить ему удовольствие.
Она начала осыпать его короткими страстными поцелуями в губы, в шею, в ухо. Он зарычал, и она почувствовала свою власть над ним как женщина. Бренна считала, что он занимался с ней любовью лишь потому, что ему нужен был наследник. Но сейчас она поняла, что перед ней находится мужчина, захваченный настоящим и не думающий о своих будущих детях.
— Миледи, — пробормотал он.
Она выдернула из-под ремня рубашку, стянула ее через голову и стала гладить его торс, запуская пальцы в волосы на груди и задевая кожаный ремешок, на котором рядом с серебряным медальоном висел ключ от ее кандалов.
Они упали на кровать, и он оказался сверху. Попытка снять с нее одежду не увенчалась успехом — мешали цепи и ошейник. Она попыталась поднять руку, но запуталась в рукаве.
Чертовы цепи!
Он протянул руку, и она подумала, что он собирается достать до ключа, но он лишь выхватил из-за пояса кинжал.
— Оно и так уже никуда не годится, пленница-жена.
— Что вы соб…
Раздался легкий шуршащий звук разрезаемого платья. Она вздрогнула.
— Я куплю тебе новое, — утешил он ее.
Ей понравилось, что он так легко отнесся к тому, что она испортила платье. Такого мужчину она могла бы любить. Эта мысль немного ее смутила, но она тут же о ней забыла, потому что он обвел языком обнажившийся сосок.
— Дже-е-еймс, — протяжно произнесла она и закрыла глаза.
Он поднял голову и взглянул на нее. Потом несколькими умелыми движениями расправился с остатками платья, побросав лохмотья на пол.
Бренна облизнула пересохшие губы в предвкушении того, что должно случиться дальше.
Он одарил ее своей пиратской улыбкой и потянулся за ключом. Она замерла точно так же, как каждую ночь, когда он совершал этот ритуал.
Но в отличие от других ночей ей не понравилось, что он немного от нее отодвинулся. Поэтому, когда он освободил одно из запястий, она протянула руку, чтобы погладить его плечо.
Однако он не дал ей сделать это, а обернул цепь вокруг столбика кровати и защелкнул замок.
— Какого черта вы делаете? Я не собиралась сопротивляться, — возмутилась она.
— Я знаю, — его взгляд, скользивший по ее телу, горел ярче, чем угли ада.
— Тогда что за причина?
— Причины никакой нет. Просто я так хочу, — прошептал он и провел языком по мочке ее уха.
— О! — Она сглотнула, не понимая, что это за новая игра. Он еще ни разу не приковывал ее к кровати, когда они оставались наедине. То было священное время, когда они забывали о своих разногласиях.
— Назови меня по имени еще раз.
— Джеймс.
— Нет, не так. Скажи это тем низким хрипловатым голосом, который позволяет мне делать все, что я захочу.
Он провел большим пальцем по ключицам. От этого прикосновения у нее по спине пробежали мурашки. Ей не следовало бы радоваться тому, что он полностью завладел не только ее телом, но и волей, но она ничего не могла с собой поделать.
Закрыв глаза, она пробормотала:
— Джеймс.
— Очень хорошо. Подними вверх ноги. Зардевшись, она выполнила и эту его просьбу.
— А теперь раздвинь их.
Она и это сделала, но глаз не открыла, чтобы не видеть, как он навис над ней. Но он неожиданно схватил ее за лодыжку, и цепь, открывшись, звякнула. Она открыла глаза и хотела пошевелить ногой, но он обмотал ее цепью и приковал к столбику кровати. Она оказалась прикованной к кровати с поднятыми вверх и раздвинутыми ногами.
Краска стыда залила не только лицо, но и все тело. А этому бесстыжему месту между бедрами, по-видимому, было все равно.
Желание не пропало. Более того, она хотела его. Сейчас. Здесь. Таким способом. Любым.
Он медленно провел пальцем по ее животу вниз и просунул его между нежными складками ее интимного места.
Застонав, она выгнула спину. Из-за того, что она не могла двигаться, каждое прикосновение казалось более сильным, даже преувеличенным. Она словно горела в огне. Она извивалась, желая, чтобы его пальцы коснулись того места, где наслаждение достигало своей кульминации.
Но его пальцы внутри ее скользили из стороны в сторону, а не вглубь, как она того хотела.
— Прошу вас, милорд.
— Ш-ш-ш. Еще не время.
— Но я готова, — проворчала она дрожащими губами.
Он усмехнулся:
— Это мне решать.
