Мари-Бернадетт Дюпюи - Ангелочек. Время любить
Последние слова вырвались невольно. Гильем тут же встревожился.
— Леонора проявила к тебе неуважение?
— Было немного. Ничего серьезного. Я привыкла к нервным срывам пациенток. Не будем больше говорить об этом.
Вскоре они оказались перед воротами конюшни. Анжелина восторгалась теплым воздухом, пропитанным ароматами невидимых цветов. Она догадалась, что в саду росли разные редкие растения. Кучер, будучи человеком предусмотрительным, не стал распрягать лошадей, а только дал им сена в центральном проходе конюшни.
— Мне это не нравится, Макэр! — рассердился Гильем. — Когда я вернусь, для тебя же будет лучше, если я не найду на полу ни одной соломинки! Быстро выведи лошадей!
В конюшне были еще одни ворота, сделанные в задней стене. Это позволяло экипажам въезжать и выезжать, не разворачиваясь.
Сконфуженный Макэр забрался на козлы и причмокнул, натягивая вожжи. Лошади тут же пошли.
— Такой экипаж мне бы не помешал, — заметила Анжелина. — Но я не жалуюсь на свой. Бланка слушается меня, а моя коляска такая легкая в управлении, что у меня никогда не возникает трудностей с этим.
— Как, ты купила лошадь и коляску? — удивился Гильем. — Боже, какой я глупец! Это же твой знаменитый доктор из Тулузы! Кост, не так ли?
Анжелина не удостоила Гильема ответом. Он сразу же схватил ее за руку.
— Какую роль играет этот доктор в твоей жизни? Он твой любовник? Скажи мне, Анжелина. Я имею право знать.
— У тебя нет никаких прав на меня, никаких. Что касается Филиппа Коста, то прошлым летом мы были с ним помолвлены, но я разорвала помолвку. У меня не было желания ни зависеть от него, ни отказаться от своего ремесла ради того, чтобы блистать в обществе. Одним словом, я дорожу своей свободой.
Повозка выехала в парадный двор. Молодая женщина быстро пошла к фаэтону. Гильем взобрался на место кучера, потом подал Анжелине руку.
— Садись рядом со мной, так мы сможем немного поговорить, — сказал он требовательным тоном.
Анжелина повиновалась. Она понимала, что им следует как можно скорее расставить все по своим местам. Едва они выехали на дорогу, как Гильем вновь принялся расспрашивать Анжелину, на этот раз тоном инквизитора.
— Помолвлены! Ты спала с ним, с этим Костом? Если он помог тебе получить диплом, то наверняка в обмен на твою благосклонность. И какую благосклонность! Ты же красавица! Да какому мужчине не захочется достать луну с неба, чтобы заполучить тебя?
— Не смей меня оскорблять! — холодно произнесла Анжелина. — Да, в прошлом я ни в чем тебе не отказывала. Но мне есть оправдание. Я любила тебя всем своим естеством, всей душой. Я действительно думала, что ты станешь моим мужем, что мы будем вместе до конца наших дней. Эта любовь жила в моем сердце более года после твоего отъезда. Я так верила в тебя, в твои высокопарные речи, в твои обещания… Если бы ты знал, Гильем! В сочельник я убрала весь дом, уверенная, что ты придешь и даже попросишь у папы моей руки. Наивная девочка — вот какой я была. Девочка, на что-то надеющаяся. С тех пор я многое поняла.
— Прости меня, Анжелина! Я мало думал о твоих переживаниях. Я был так далеко от Франции, там совершенно другой климат и отличный от нашего образ жизни. К тому же я был женат!
— Женат на прелестной девице, которую ты, похоже, обожаешь. Благопристойный союз, одним словом.
— Если ты делишь повседневную жизнь с женщиной и спишь рядом с ней, то неизбежно проникаешься к ней нежными чувствами, — Гильем вздохнул. — Когда родился Бастьен, я был безмерно благодарен ей. Леонора так страдала! Мужчинам не суждено узнать, что испытывают женщины, даруя жизнь. Уверяю тебя, это произвело на меня неизгладимое впечатление. И хотя я веду себя как властный и решительный супруг, я восхищаюсь Леонорой, осыпаю ее подарками, окружаю заботой и нежностью. Но любить ее так, как я любил тебя… как до сих пор люблю… До этого еще далеко…
Анжелина охотно заткнула бы уши, только бы ничего не слышать. Она взглянула на четко очерченный профиль Гильема. Он, безусловно, был красивым мужчиной, который ей всегда нравился.
— Замолчи! — воскликнула она. — Если бы ты вернулся холостяком и говорил эти слова, возможно, ты и соблазнил бы меня во второй раз. Но ты должен понимать, что теперь это невозможно.
Гильем переложил вожжи в одну руку, а другой принялся гладить Анжелину по бедру.
— Я докажу тебе обратное, — уверенно заявил он. — Впрочем, я полагаю, что уже доказал это тебе.
— Замолчи, — повторила Анжелина. Щеки ее пылали.
— Не замолчу, поскольку уверен, что ты до сих пор любишь меня. Я боялся, что ты вышла замуж, но ты свободна и жаждешь таковой оставаться. Мне все равно, спала ты с доктором Костом или нет. Как говорится, плоть слаба… Пройдут недели, прежде чем Леонора поправится. И мы воспользуемся этим временем…
— Послушай меня, Гильем. Ты говоришь и действуешь, даже не спрашивая меня, хочу ли я этого. Ты самым бессовестным образом бросил меня, ты вернулся женатым, отцом семейства и хочешь, чтобы я согласилась на преступную связь под тем предлогом, что твоя жена только что родила. Поторопи лошадей, я достаточно тебя слушала!
Анжелина резко отбросила руку Гильема. Фаэтон катил вдоль Сала. Было очень темно из-за столетних тополей. Им вдоволь хватало воды, и они, росшие вдоль берега реки, достигли поистине гигантских размеров.
Гильем остановил лошадей и, обняв свою пассажирку, принялся целовать ее в шею и виски. Анжелина неистово отбивалась.
— Оставь меня! Я не хочу, нет, нет…
— Анжелина, моя любовь, мой цветочек, ты не можешь мне отказать! Я люблю тебя и думаю только о тебе с того самого момента, как вернулся. Да и раньше твой образ преследовал меня. Мечты, то, о чем я грезил там, на островах… Ты, обнаженная, лежащая подо мной, как в лесу. Ты помнишь о той ложбине, где ты дарила мне радость, покорная всем моим капризам и такая нежная? Анжелина…
Гильем ласкал груди Анжелины. Но когда он попытался задрать ей юбки, разъяренная Анжелина ударила его по лицу.
— Я вернусь домой пешком! — выкрикнула она, пытаясь спрыгнуть на землю.
— Прошу тебя, останься! — пробормотал он, сжимая ее еще сильнее. — Если ты опасаешься за свою репутацию, мы будем соблюдать осторожность. Послушай, это не займет много времени… На берегу реки трава такая мягкая, правда?
Казалось, Гильем бредил, что делало его глухим и слепым. В яростном крике он жадно припал к ее губам. Задыхаясь, молодая женщина отпрянула назад. Лицо ее исказилось, когда она почувствовала во рту твердый и настойчивый язык своего бывшего любовника. Охваченная паникой, она ударила его по спине. Лошади начали ржать и фыркать. Сгорая от неистового желания, Гильем не обращал на них внимания. Едва он оторвался от ее губ, чтобы перевести дыхание, как Анжелина закричала во весь голос:
