Конни Мейсон - Милая заложница
Дорога к его замку была нетрудной, хотя он, конечно, не принял в расчет ее ранение.
— Разумеется, если ты уверена, что сможешь скакать верхом. Карета там не проедет, но я мог бы взять повозку…
— Нет, глупый! — Элспет встала с постели и, едва заметно прихрамывая, заходила по комнате. — Я спрашивала тебя не об этом.
Роб не хотел, чтобы она переживала из-за этой части его плана. Это была его затея, и только он был виноват в том, что дело приняло неожиданный оборот. Он обо всем позаботится.
— А, понял. Ну, я полагаю, что твой отец и жених соберут к концу месяца приличные силы и явятся к воротам крепости. Хотя, вполне возможно, что они уже там.
— И это тоже меня не беспокоит.
Он смотрел на нее в полной растерянности.
— Я говорю о нас, Роб. О тебе и обо мне. Что будет с нами?
— А-а…
Он надеялся внести этот платеж в самую последнюю очередь. Роб радостно соединял свое тело с ее плотью, создавая счастливое мы. Он не задумывался над тем, что станет делать, когда эта связь будет разорвана. Роб надеялся на то, что его тело разрешит эту загадку с той же легкостью, с какой оно завело его в эту шелковую трясину.
Подбородок у Элспет задрожал, и она выпрямилась во весь свой небольшой рост.
— Неужели ты хочешь сказать мне, что просто взял мою невинность и это для тебя ничего не означает?
— Leannan, нет, это совсем не так, — пробормотал Роб, проводя пятерней по волосам.
Фиона учила его распознавать свои чувства, но он был не слишком хорошим учеником. Он прекрасно понимал все, что касалось плотного и конкретного окружающего мира — меч, рукопожатие, упоительное соитие с женщиной. Но как только речь заходила о путанице в его сердце, его язык присыхал к небу.
— В таком случае как? Ты брал меня столько, сколько хотел, Роб Мак-Ларен, и так, как хотел, — дрожащим голосом произнесла Элспет. — Но ни разу с твоих губ не слетели слова любви.
— С твоих они тоже не слетели, — возразил он, пытаясь нащупать твердую почву под ногами в этой неожиданной переделке.
— Женщина не смеет первой говорить о своих чувствах. Это делает ее слабой и уязвимой.
Элспет уперлась кулаками в бока. В этот момент она не выглядела ни слабой, ни уязвимой.
Если не обращать внимания на подозрительный блеск в глазах.
— Разве с мужчиной дело обстоит иначе?
— Да.
— Это еще почему? Какого черта ты мне… Она прищурилась.
— Если ты не умеешь разговаривать с дамами, тебе придется покинуть комнату.
— Вот еще! И не подумаю! — Роб сбросил сапоги и растянулся на кровати. — За эту чертову комнату плачу я, ты не забыла?
— Тогда выйду я.
И Элспет направилась к двери.
Мак-Ларен остановил ее: вытянув длинную руку, он прижал дверь, не позволяя девушке ее открыть.
— Ты никуда не пойдешь, Элспет Стюарт.
— Ах да, я забыла. — Она, похожая на кошку, готовую броситься на него и выцарапать ему глаза, вскинула на него возмущенный взгляд. — Я пленница Безумного Роба, всего лишь пешка в его шахматной партии с Лахланом Драммондом.
— Элспет. — Он склонился над ней. Никогда она не казалась ему более желанной, чем сейчас, когда ее щеки окрасила ярость, глаза сверкали, а полукружья грудей грозили разорвать лиф. — Возможно, именно так все и начиналось, но потом все изменилось… потом…
— Потом ты начал пользоваться мной… — ее губы искривились, — …как своей шлюхой.
Она закрыла лицо руками и разрыдалась.
«О господи, только не слезы! Пусть она кричит, и визжит, и колотит меня кулаками… Только пусть перестанет плакать!»
В животе у Роба все перевернулось, как будто она ударила его острием копья.
— Не могу поверить, что я так ошиблась… в тебе.
Ее слова перемежались рыданиями. Девушка задыхалась, как будто ей не хватало воздуха.
— Значит, это я во всем виноват, — вздохнул Роб. Такова была предпосылка любой ссоры с женщиной. Если отношения с женщинами его чему-нибудь и научили, так это тому, что во всем и всегда виноват мужчина. — Пока я не могу понять, что именно я сделал не так, но уверен, что ты это исправишь, как только перестанешь плакать.
Услышав это, Элспет расплакалась еще отчаяннее.
— Элспет… Leannan…
— Нет. — Она отвернулась от него и ударила его по руке, когда он попытался прижать ладонь к ее щеке. — Ты не имеешь права так меня называть.
— А ты не имеешь права называть себя шлюхой.
Она опустила руки и вперила в него гневный взгляд.
— Это верно. Ты со мной еще не расплатился. Ах да, ты же пообещал мне накидку своей мамочки и замечательную медную брошь в придачу. Так что ты, наверное, планируешь рассчитаться с этим долгом!
В груди у Роба вспыхнула ярость.
— Еще ни разу в жизни я не ударил женщину, но ты испытываешь мое терпение. — Он развернул ее спиной к себе и начал расшнуровывать корсет. Пришло время сменить тон. — Ты меня ужасно обидела.
— Что ты делаешь?
Элспет попыталась вырваться, но Роб держал ее крепко, продолжая сражаться со шнуровкой.
— Мне кажется, это очевидно. Как по-твоему, Элспет, чем мы тут занимались? — поинтересовался он, через голову снимая с нее кожаный корсет и выпуская на волю груди, теперь скрытые от него только тонкой сорочкой. Люди лгут, но их тела на это не способны. — Так ты считаешь, что мы тут с тобой блудили?
Он дернул за пояс ее юбки. Роговая пуговица отлетела и покатилась под кровать.
— Роб, прекрати!
Горец схватил Элспет на руки и бросил на кровать, одновременно дергая за подол и снимая с нее юбку. Все это время девушка отчаянно сопротивлялась.
— Когда я в тебя входил, ты считала, что мы блудим? — продолжал наседать Роб. — Когда я обнимал тебя, а ты кричала и дрожала, это были приемчики, известные всем шлюхам?
Он навалился на Элспет всем телом и посмотрел ей в лицо. Внезапно гнев оставил его.
— Мне так не казалось, — тихо произнес Роб. — Поэтому все это кое-что для меня значило.
Она перестала извиваться.
— Что ты чувствовал?
— Ты же знаешь, что я не умею красиво говорить. Я не поэт.
— Я и не считала тебя поэтом. — Элспет подняла руку, чтобы коснуться его лица, замерла на мгновение, но потом все же провела пальцами по его щеке. — Но для того, чтобы прямо выражать свои чувства, не обязательно быть поэтом. И женщина не может понять, что чувствует мужчина, пока он ей об этом не скажет.
По мнению Роба, слова были всего лишь звуками, сотрясанием воздуха. Но Элспет, судя по всему, придавала им большое значение, поэтому он решил постараться.
Роб закрыл глаза, чтобы собраться с мыслями. Глядя на Элспет, он начинал возбуждаться, и его мысли немедленно приходили в беспорядок. Даже с закрытыми глазами ему нетрудно было вызвать ее образ: рот приоткрыт в порыве страсти, брови сведены сладостной агонией.
