Элизабет Бикон - Граф-затворник
В Эшбертоне он видел, что в печальных глазах матери появлялась еле заметная виноватость, если кто-то неосторожно упоминал про отсутствующего сына Рича. Да и кузен Джек, похоже, твердо решил не допустить, чтобы Маркус повторил судьбу брата и тоже исчез на многие месяцы. Так что юноша просто не имел никакой возможности искать себе приключения. Под бдительным оком герцога Деттингема, который как ястреб следил за каждым его шагом, это казалось и вовсе непосильной задачей. Он мог хоть неделями мечтать о приключениях, но все равно не знал, как выскользнуть из крепких рук Джека, пусть даже тот и притворялся, что они в бархатных перчатках. А теперь он вообще сомневался в своем желании приключений. Он точно знал только одно: причина этой перемены сейчас торопится по каменному коридору к его темнице.
– Вы принесли мне что-то получше древних романов или третьей порции вчерашней гороховой похлебки? – сварливо спросил он через дверь свою тюремщицу.
– Тише! – приказала девушка паническим полушепотом, который услышали наверняка все в округе, за исключением какой-нибудь глухой тетери.
– Почему это? Чего мне молчать? – пробормотал он и увидел, как поворачивается в могучем замке ключ.
Тут девушка ворвалась в его комнатку, словно к себе домой.
– Просто замолчите, и, быть может, мы сумеем отсюда выбраться, – нетерпеливо приказала она, опасливо оглядываясь на дверь, словно та могла ее укусить.
– Почему?
– Он прислал за вами, – быстро прошептала она.
– Кто?
– Лорд Калверкоум, разумеется, – ответила она, не отрывая взгляда от двери.
– Что за дьявол?! – взревел Маркус.
Девушка набросилась на него:
– Идиот, неужели трудно помолчать хоть пять минут? Иначе он узнает о папе, а я уже солгала его людям, что вы успели от нас сбежать.
– Вы говорите загадками, – заявил Маркус уже нормальным тоном.
– Его светлость привез вас сюда без сознания и потребовал, чтобы мы вас у себя подержали, иначе он выгонит нас из дома. Он спрятал вас здесь, а сам ищет свидетеля совершенного вами преступления: изнасилования и убийства его подопечной.
– Если все это правда, а он тем временем корчил из себя друга Джека, так я его убью голыми руками. Но вы-то как рискнули остаться наедине со мной, с таким монстром? Когда меня сюда привезли, я был накачан какими-то снадобьями и почти ничего не соображал.
– Мы с отцом с первого же взгляда поняли: он схватил не того человека, но мы решили немного подержать вас тут, вдруг настоящий злодей потеряет бдительность и совершит ошибку. К тому же нам действительно некуда деваться. Это наш единственный дом, – оправдывалась она таким тоном, словно сама не была уверена в собственных аргументах.
– Скажите, а как выглядел его светлость? – настойчиво спросил Маркус и подумал: «Все это совершенно не похоже на Алекса Фортина, которого все Сиборны знают. Или думают, что знают».
Девушка растерялась, словно он спрашивал, отчего солнце утром встает, а вечером заходит.
– Ну, я полагаю, он смуглый. Но он прятал свое лицо, как я слышала, из-за ужасных шрамов и нелюдимости. Я не смогла его хорошо разглядеть.
– Но какой у него хоть рост, вы разглядели? Он высокий?
– Да нет, довольно средний. Я была в полном ужасе от его слов и не слишком обращала внимание на его внешность.
– Вас облапошили, – мрачно сообщил Маркус. – Калверкоум высок, более шести футов ростом. И выглядит мощным и опасным дьяволом, как дьявол, которого точно не забудешь, если хоть раз увидишь.
– Вы думаете, это был не лорд Калверкоум? – тупо спросила она.
– Он был шафером на свадьбе моего кузена Джека в тот самый день, когда меня избили до бесчувствия, чем-то опоили и привезли к вам. Так что заверяю вас: я его хорошо знаю. А напавшего на меня в ту ночь человека я безусловно ни разу в жизни не видел. Да и у Алекса Фортина есть виды на гораздо более интересную добычу, нежели я.
– Может быть, он послал кого-то вместо себя?
– Тогда я – с другой планеты. Лучше откройте дверь, и я брошу вызов вашему последнему гостю за его однозначное жульничество.
Алексу стоило усилий подавить желание ходить по комнате взад-вперед, он сдержался и принял непререкаемо грозный вид, чтобы все понимали: с ним спорить опасно. Впрочем, и само помещение не давало возможности шагать широко. Алекс нетерпеливо огляделся. Комната была так забита старыми вещами, что едва ли во всем остальном замке оставалось хоть что-то из нормальной обстановки. Типично сорочьи привычки – собрать в середине для себя все удобства и единолично пользоваться.
– Если мистер Сиборн действительно у вас под замком, мадам, то почему вашей дочери нужно столько времени, чтобы его привести? – резко спросил он.
– Мне вообще не следовало позволять Уоррендеру держать его у нас, – ответила дама так, словно муж притащил в дом собаку, а не запер где-то в подземелье ближайшего родственника герцога.
– Если бы вы взяли на себя труд с ним познакомиться, то сами поняли бы, кто он такой, – напомнил Алекс, не желая допустить, чтобы она вышла сухой из воды с отговоркой: «Я здесь ни при чем, это все мой муж и другие родственники».
– Леди не к лицу интересоваться такими вещами.
– Однако вы сочли уместным, что в этот заговор посвящена мисс Уоррендер? – строго поинтересовался он, у Алекса не было намерений подавать на своих родственников в суд, но сия гарпия этого не знала.
– У моего мужа и дорогой Антигоны не такая тонкая и чувствительная натура. К счастью, они могут не морщась заниматься даже самыми отталкивающими делами.
– Или просто предпочитают делать все необходимое, дабы не умереть от голода и холода, – нетерпеливо возразил Алекс.
Да, Электра Уоррендер определенно следила за тем, чтобы каждое пенни служило лично ей на пользу, а муж и дочь стоически терпели ее эгоистичную жадность, что отнюдь не вызывало восхищения Алекса. Немного здравого смысла и открытое неповиновение пошло бы семье Уоррендер только на пользу. Его удивляло, что такая буйная с виду девушка, как Антигона, столько времени терпит свою неразумную родительницу. «Нужда», – мрачно заключил он, думая, что для бедных леди благородного происхождения большинство дорог просто закрыто.
– Леди как лилии: они не трудятся и не прядут[6], – пояснила Электра.
Алекс представил постоянно занятую леди Сиборн и Персефону с ее активной жизнью и подумал: может ли его неприязнь к новой родственнице еще усилиться или дальше уже некуда.
– Но мисс Уоррендер явно этим занимается, – ответил он, указав взглядом на отполированную до блеска мебель и аккуратно заштопанные гобелены. Этим занималась явно не эта женщина.
