Майя Бэнкс - Всем бедам вопреки
Кэлен встал, и вода полилась по его спине, упругим ягодицам и ногам. Он вышел из воды и повернулся лицом к Рионне. Ее взгляд был прикован к его телу. Будь ей даже девяносто, она никогда не устанет смотреть на Кэлена. Он зачаровывал ее. Ее влекло к нему так, как ни к одному мужчине.
— Если будешь продолжать смотреть на меня так, окажешься на спине, а я — между твоими бедрами, — проворчал он.
Рионна широко улыбнулась и принялась вытирать его. Поднялась на носочки, чтобы выжать волосы. Когда с них перестала капать вода, она снова принялась вытирать его.
Да, она действительно намеревалась этой ночью ублажать мужа, но так наслаждалась происходившим сама, что чувствовала угрызения совести из-за наслаждения, которое давало ей каждое движение.
Когда его грудь и руки обсохли, она опустилась на колени, чтобы растереть его бедра и ноги. До сих пор она старательно обходила его чресла, желая хорошенько помучить мужа. Теперь ее губы были в нескольких дюймах от его набухшей плоти.
— Скажи, муженек, ты не слишком ослабеешь, чтобы поужинать, если я ублажу тебя сейчас? — лукаво улыбнулась она.
Его глаза блеснули. Он зарылся руками в ее волосы и грубо потянул вперед, пока его мужское естество не коснулось ее нижней губы.
— Как-нибудь постараюсь.
Зная, какое действие произведет на него стоящая у ног жена, она взяла глубоко в рот его плоть.
— Ах, девочка, — простонал он, — твои губки — сладчайшее наслаждение, которое я когда-либо изведал.
Он стиснул пряди ее волос, но тут же разжал пальцы, боясь, что повредит ей. Впрочем, когда она снова втянула в рот головку, он запустил руки в ее волосы.
На этот раз она не стала медлить. Хотела, чтобы наслаждение наступило быстро и внезапно, как прелюдия к тому, что будет дальше.
Рионна сжала руку на основании тяжелого стержня и стала ласкать и одновременно сосать головку. Чуть крепче сжала пальцы и повела руку вверх, снова проглотив его целиком.
Она повторяла это опять и опять, пока он не привстал на цыпочки, стремясь проникнуть глубже. И попытался отстраниться, когда стало ясно, что разрядка близка, но она воспротивилась и держала его до тех пор, пока он с резким криком не излился в ее рот.
Она продолжала лизать и сосать его, пока он, сжав ее лицо, не отстранился со всей осторожностью. Нагнулся, чтобы помочь ей встать, и привлек ее к себе, когда она пошатнулась. Но через минуту Рионна отступила и принесла ему штаны.
— Садись, и я расчешу тебе волосы, — велела она, пока он одевался. — Сейчас принесут еду, и ты сможешь поужинать.
Она уселась на край кровати, а он сел на пол, между ее ног, пока она вычесывала колтуны из его волос. Наконец она отложила щетку и пропустила пряди сквозь пальцы, наслаждаясь их шелковистостью и блеском.
Он поймал ее руку и поднес к губам. Поцеловал ладонь и, перевернув, расцеловал костяшки пальцев.
— Чем вызвана такая нежная забота, женушка?
— Ты сам говорил, что неприлично проявлять чувства на людях, — чопорно заметила она.
Кэлен громко рассмеялся:
— Верно, девочка. Конечно, я обожаю, когда твои губки берут мой «петушок», но среди людей, боюсь, начнется мятеж. Лучше, чтобы подобные вещи происходили только между нами.
Она улыбнулась и обняла его. Поцеловала в висок и отстранилась, когда в дверь постучали.
— Это Сара с нашим ужином. Не двигайся, я сейчас вернусь.
Она вышла в коридор, попросила Сару подождать и вернулась с подносом. Расставила все, вернула поднос Саре и закрыла дверь. Прежде всего она налила Кэлену кубок эля и стала накладывать еду. Он не спускал с нее властного, пристального взгляда, словно единственным желанием было сорвать с нее одежду и взять жену прямо на полу.
Она страстно желала того же, но муж скорее всего умирал с голоду, и его нужно было покормить.
Она свернулась рядом с ним на полу, изредка вздрагивая. Ее одежда отсырела после того, как она помыла Кэлена. Муж, хмурясь, коснулся рукава ее платья.
— Ты промокла. И замерзла.
— Да, но это не важно.
— Ты дрожишь.
— Огонь скоро меня согреет.
Он взял у нее тарелку и поставил на кровать, а потом снял с нее платье и сорочку, оставив обнаженной, так что их роли переменились.
— Твоя кожа сияет так тепло при свете огня, — пробормотал он. — Хочу, чтобы ты оставалась обнаженной весь вечер.
Он снова уселся на пол, но вместо того, чтобы позволить ей сесть рядом, устроил у себя на коленях.
— На полу слишком холодно. Сиди здесь.
Он коснулся слегка набухшего живота, положил на него ладонь.
— Как наше дитя сегодня?
— Пока что не шевелится, но, думаю, это будет скоро. Я худая, и Сара говорит, что из-за этого почувствую его раньше, чем надо бы.
— Надеюсь, он не слишком большой, — нахмурился Кэлен. — Честно говоря, ты не выглядишь достаточно крупной, чтобы произвести на свет ребенка.
— Ты слишком много волнуешься. Все будет хорошо, — заверила она, ставя на пол тарелку с мясом, сыром и хлебом. Взяла кусочек мяса и протянула Кэлену. Он поцеловал ее пальцы, прежде чем взять мясо губами.
— Ничего вкуснее в жизни не ел, — хрипловато пробормотал он. — Из рук нагой богини, пока сама она сидит у меня на коленях… Я попал на небо!
Она едва не поддалась соблазну поцеловать его, крепко и страстно, но так муж совсем изголодается. Поэтому она стала кормить его, разламывая хлеб, сыр и мясо.
Но он не давал ей покоя, гладя спину, грудь и плечи, сжимая налитые груди, теребя соски, пока она не стала извиваться у него на коленях.
— Предупреждаю, что долго я не протяну. Я хочу тебя, девочка, и так сильно, что боюсь пролить семя при первом же выпаде.
— Сегодня — все для твоего наслаждения, муж. И я твоя, можешь делать со мной все, что захочешь.
— Тогда немедленно освободи меня от штанов, чтобы я мог войти в тебя как можно глубже. Думаю, нужно ввести правило: садясь мне на колени, ты принимаешь в себя мой «петушок».
Она нетерпеливо дергала его за штаны, потому что эти слова огнем лизали ее тело, и ей так же не терпелось почувствовать его в себе.
Рионна выгнулась, как только его плоть вырвалась на свободу. Он стиснул ее бедра и погрузился в тесное лоно. Оба издавали неразборчивые звуки наслаждения. Она хотела начать двигаться. Но он так крепко прижал ее к себе, что их ничто не разделяло.
— Вот так, девочка. Не шевелись. А теперь продолжай меня кормить.
Каждый раз, наклоняясь за ломтиком хлеба или сыра, она туже сжимала его плоть, а он набухал все сильнее, невероятно растягивая ее.
— Ты стискиваешь меня в бархатном кулаке, — выдохнул Кэлен, сжимая ее предплечья. Она уронила последний кусочек хлеба, когда он завладел ее губами, словно все еще был голоден. Только на этот раз хотел ее.
