Биверли Бирн - Неугасимый огонь
Роберт находился на палубе голландского двухмачтового китобойного судна. Защищаясь от холода, он притулился к бухтам сметанных буксирных тросов.
Судно должно было доставить его в Роттердам, откуда его путь в Испанию лежал по суше, либо в экипаже, либо верхом, в зависимости от обстоятельств. Роберт не питал иллюзий относительно своего путешествия и готовился к тому, что трудности будут его преследовать на протяжении всего пути. Деревянное суденышко плавно, как игрушечное, скользило по волнам. Китов на палубе не было, но весь корабль от киля до клотика провонял китовым жиром.
Голландец, капитан корабля, был угрюмым и немногословным, как и его команда, но этот моряк, как никто другой, подходил для выполнения этого поручения. Несколько лет назад он служил на судах, принадлежащих Мендоза и совершал регулярные рейсы между Саутгемптоном и Кадисом. Именно тогда он и выучил английский, став еще одним звеном в цепочке контактов, которые обеспечивали бесперебойное функционирование империи Мендоза. Когда голландец пожелал заиметь собственное дело, Бенджамин Мендоза одолжил ему денег на покупку первого китобойного судна. Моряк вернул долг, заплатив проценты и в течение пяти лет отчислял Мендозе часть прибыли, приносимой китобойным промыслом. Но даже теперь он чувствовал себя обязанным Мендозе. Он подошел к своему пассажиру.
– У вас все в порядке, мистер Роберт?
– Все отлично, капитан Грауманн.
– Прекрасно. Вот что я вам принес. – Капитан подал ему железную кружку. Роберт попробовал – это оказался ром.
– Спасибо, это очень кстати.
– Не стану отвлекать вас от ваших мыслей. Мы прибываем с восходом солнца.
Размышления Роберта были о последней беседе с отцом. Она, по своей тональности, очень походила на прощальную. Ударившись о борт, волна обдала его лицо веером мелких, соленоватых брызг. Как слезы… Роберт чувствовал, что со своим отцом ему больше не суждено увидеться. Он был не из тех мужчин, которые могли плакать, но сейчас ему на глаза навернулись слезы… Он не только уважал своего отца, но и любил. Роберту показалось, что печаль имеет тоже соленоватый привкус и эта мысль удивительным образом соединилась в нем с волнением от предчувствия новых и неожиданных событий, заставлявших его кровь бурлить.
На шею Роберт надел медальон, он чувствовал, как талисман врезался в его тело. В каюте он раскрыл Старый Завет и нашел полный текст псалма под номером сто тридцать семь. Он начинался словами: «При реках Вавилона, там сидели мы и плакали, когда вспоминали о Сионе». Он тоже сидел и вспоминал, но не плакал.
8
Роберт въехал в Патио дель Ресибо через широкие двойные двери, ведущие на Калле Аверороэс. Натянув вожжи, кучер остановил экипаж под огромным ореховым деревом в центре внутреннего двора. Густая раскидистая крона серебристых веток уже покрылась легкой зеленоватой дымкой – теплый февраль в Андалузии предвещал раннюю весну.
Роберт, не дожидаясь появления лакея, сам открыл дверь экипажа и спрыгнул на усеянную гравием дорожку. У входа во дворец стояли трое слуг, одетые в ливреи цвета золота и бордосского вина. Одного, мажордома Хуана, Роберт узнал, – он помнил его еще по прошлому визиту. Хуан смотрел на него смущенно и подозрительно.
– Закрой двери на улицу, – распорядился Роберт, – и проследи за тем, чтобы мой багаж тотчас внесли в дом. Кроме того распорядись, чтобы моему кучеру заплатили и дали чего-нибудь поесть прежде чем он уедет. – Он направился во дворец мимо лакеев, застывших у входа.
– Мое почтение, сеньор. Нам не сообщали, что должен быть гость. Наш дом в трауре, – растерянно пролепетал Хуан.
– Я понимаю и тоже скорблю вместе с вами. Но я не гость, а член семьи. Я – Роберт Мендоза, вы меня помните?
– Конечно помнит, да и я тоже, – в патио, через небольшую дверь, вошла Мария Ортега. – Добро пожаловать, дон Роберт. Мы Вас не ждали, но все равно: добро пожаловать.
Она, как прежде, выглядела удивительной женщиной: высокая, почти одного роста с ним и, что странно для испанки, имела рыжие волосы и зеленые глаза, что было более чем необычным. Да, значит она все еще здесь, отметил про себя Роберт. Пожалуй, это было самым неожиданным для него сейчас.
– Добрый день, донья Мария. Несказанно рад вновь встретиться с Вами. Сожалею лишь об одном, что обстоятельства, которые свели нас, довольно печальные.
– Ваше появление способно облегчить нашу скорбь. – Мария говорила формально вежливые фразы, но ее зеленые глаза не могли скрыть удовольствия.
Она повернулась к прислуге и стала раздавать им распоряжения. Справлялась с этим она умело. Роберт решил, не дожидаясь ее, пройти во дворец сам.
Часа три спустя, донья Мария Ортега сидела вместе с ним в одной из небольших столовых дворца.
– Я подумала, что нам лучше обедать здесь. Пусть Вам не покажется, что я оказываю Вам меньшее гостеприимство, это лишь потому, что здесь уютно и все располагает к отдыху. Вам, после такого длительного путешествия, он необходим.
– В самом деле, – согласился Роберт.
Мария сидела на месте хозяйки дома, словно вдова, убитая горем. На ней были черные кружева.
– В прошлый раз я не видел эту комнату, – сказал он, – Она прелестна.
В ней имелось всего три стены, на месте четвертой находились открытые арки, за которыми располагался патио с фонтаном, обрамленный двойными рядами кипарисов. Умелые руки нескольких поколений мастеров фигурной стрижки, превратили их в шедевры.
– Да, и мне эта комната нравится. Вам не холодно?
– Тепло восхитительно, – под столом находилась жаровня. Роберт приподнял со своего края скатерть и накрыл ею колени, – этому он научился еще во время своего прошлого визита.
– Надеюсь, что Вам нравится обед, дон Роберт, – Мария пыталась разговорить его. – Жаркое удается нашему повару великолепно.
Не заставляя себя долго упрашивать, Роберт подцепил на вилку кусочек свинины под особым соусом.
– Очень вкусно, спасибо. – Нет, он так просто не даст проглотить себя этой бесстыжей бабе, пусть она думает о нем, что хочет. Раз пошло в игре о таких ставках, то он готов и свинину сожрать и все, что угодно. – А как донья Кармен? – задал он «невинный» вопрос.
Мария едва заметно пожала плечами. Они были роскошные, – полные, кремового цвета… Рассмотреть их как следует позволяло декольте ее черного траурного платья.
– Да как всегда. Вряд ли можно об этом рассказать. Давайте побеседуем о более приятных вещах. Расскажите мне о своем путешествии.
Красавицей, в обычном смысле этого слова, Мария Ортега не была. Ее лицо было угловатым в той мере, в которой это бросается в глаза, а чересчур проницательный взгляд овальных зеленых глаз создавал впечатление, что она далеко не глупа. Но эта женщина обладала чрезвычайной соблазнительностью. Ее огненные, темно-рыжие волосы, собранные сзади в узел и прихваченные высоким черным гребнем, заставляли любоваться ими. Небольшие, приятной формы уши украшали прекрасные агатовые серьги в виде колец. Но более всего завораживала ее превосходная фигура. Великолепные ноги, переходящие в крупные шикарные бедра, грудь, о которой мечтают мужчины любого возраста – все это заставляло образ этой женщины долго не забывать…
