Мэгги Дэвис - Рыцарь и ведьма
Идэйн отдернула руку. Мила уже не в первый раз выражала восхищение ее плащом. Весь табор, включая самого маленького ребенка, потрогал и пощупал его, и в глазах цыган Идэйн ясно прочла желание завладеть плащом, поэтому не выпускала его из виду ни на минуту.
– Ну вот, – сказала молодая цыганка, – теперь ты такого же цвета, как я. Во всяком случае до локтей. – Мила вылила чашку краски в ладонь Идэйн. – А лицо намажешь сама.
Прежде чем Идэйн успела вымолвить хоть слово, Мила вскочила на ноги и направилась к повозке, в которой лежал горевший в лихорадке Асгард де ля Герш. Всякий раз, когда Идэйн не было рядом с ним, Мила ухитрялась ускользнуть, чтобы посидеть с ним. С первого же раза, как Идэйн увидела их вместе, у нее возникло чувство, будто они уже встречались прежде, хотя едва ли такое могло быть.
Идэйн смочила пальцы ореховым соком и втерла его в кожу щек и подбородка. Через просвет в деревьях она видела Магнуса, превратившегося во вполне сносного цыгана в плаще из овчины, с окрашенной в смуглый цвет кожей, с длинными рыжеватыми волосами, локонами ниспадавшими на плечи. Но Идэйн не требовалось зеркало, чтоб сообразить, что окрашенная соком грецкого ореха кожа образовывала странный контраст с ее золотистыми волосами и изумрудными глазами. Даже когда она набросила красное покрывало, данное ей цыганами, глаза ее поражали своей яркой зеленью. Цыганки находили это весьма забавным. Они утверждали, что в сочетании с красным шелковым покрывалом ее странные глаза смогут помочь им представить ее простодушным крестьянам как гадалку.
Идэйн отставила чашку и бросила взгляд на Магнуса, сидевшего на корточках возле повозки Милы. Идэйн знала, что он все еще сердится на нее.
Когда тамплиеры держали ее в плену, она призвала его, и он явился, несмотря на то, что она бросила его в лесу и ушла к Асгарду де ля Гершу. Магнус напомнил ей о ее предательстве во всю мощь своих легких.
Ну что ж, теперь ей нужно признать, что она совершила ошибку. Асгард привез ее к тамплиерам, а тамплиеры значат только одно – неприятности и ужас.
Но Магнус услышал ее зов и пришел на помощь. Собственно говоря, он рискнул ради нее жизнью: украл лошадь, мчался ночью, укрываясь от королевских войск, и в конце концов совершил дерзкое нападение на тамплиеров, когда они пытались доставить ее в цыганский табор, чтобы цыгане увезли ее бог знает куда, возможно, даже во Францию, как сказал Асгард.
Магнус повел себя безумно рискованно, и она должна воздать должное его мужеству и отваге, думала Идэйн, глядя, как он сидит на земле, кутаясь в остатки своего когда-то роскошного плаща.
Даже теперь она не могла удержаться от соблазна и ласкала его взглядом. Он сидел, вытянув длинные ноги в потрепанных сапогах, проданных ему Тайросом. И на его рыжеватые волосы падали хлопья снега, отчего те казались рябыми.
Идэйн признавала, что рыцарь-тамплиер красивее. Асгард был светловолос и обладал той мужественной красотой, от которой у женщин начинает кружиться голова. Но лукавая усмешка Магнуса и его уверенная манера держаться, его сильное мужественное тело обладали для женщин такой притягательностью, которой было невозможно противиться. Все цыганки тут же воспылали к нему нежными чувствами. Мужчины невольно зауважали его: после Тайроса первым человеком, к которому они прислушивались, был Магнус, несмотря на то, что он пробыл с табором совсем недолго.
Но, сказала себе со вздохом Идэйн, он жесток и с ним очень трудно. С той самой минуты, как обнаружил в повозке Милы раненого Асгарда, он жаждал отделаться от ненавистного ему тамплиера. Он не согласился остановиться достаточно надолго, чтобы устроить Асгарда в хижине крестьянина или подождать, пока они набредут на какой-нибудь монастырь. Магнус считал, что для тамплиера и придорожная канава вполне сгодится. Более того, Идэйн видела, как он забрал деньги Асгарда. И вот даже теперь пересчитывал его монеты.
Деньги, которые были в кошельке, который Магнус срезал с пояса раненого тамплиера, были частью выкупа за Идэйн. Насколько ей запомнилось, когда она слушала торг в башне-форте клана Санах Дху, его вождь Константин получил не все деньги. Идэйн прекрасно понимала, что только серебро удерживало с ними цыган. Большая часть табора бежала, заявив, что они получат больше, если отправятся на восток, потому что как раз поспеют к рождественской ярмарке, чем если последуют за Магнусом на юг. При них остались четыре повозки, в основном с женщинами и детьми, а из мужчин только Тайрос и еще один цыган, которые не особенно утруждали себя работой, но зато каждый день требовали денег.
А Магнус нещадно торопил их. Единственное, что могло им помочь более-менее без помех продвигаться на юг, была разразившаяся наконец война между Уильямом Львом и английским королем Генрихом, известия о которой дошли и до них. К югу от деревушки Пенкулик Магнус приказал цыганам увернуть с большой дороги на извивавшуюся среди полей проселочную, чтобы не оказаться в гуще военных действий.
Идэйн смотрела на склоненную голову Магнуса. Прикрывшись плащом, он считал серебряные и медные монеты из кошелька Асгарда. Они и в самом деле нуждались в деньгах. Платить приходилось не только цыганам. В Шотландии мало постоялых дворов, и даже на юге им приходилось покупать еду у крестьян и пастухов. Наступали святки, и в бедной сельской было трудно добывать достаточно еды, даже если за нее платили серебром.
После того как Магнус забрал деньги тамплиера, он приказал цыганам выбросить Астарда из телеги и оставить лежать на обочине.
– Он же умирает! – крикнула Идэйн. Она сидела в телеге, не позволяя цыганам дотронуться до раненого.
– О сладчайший младенец Иисус! – воскликнул Магнус. – Ну и пусть себе умирает!
На голове Магнуса все еще красовалась пропитанная кровью тряпица, которой ему перевязали рану, полученную во время поединка с Асгардом.
– Тамплиеры заплатили цыганам за то, чтобы они увезли тебя подальше от войск короля, в Эдинбург, а остальную часть пути ты должна была проделать с де ля Гершем. Потому что именно он выкупил тебя у Санаха и увез из его логова в Лох-Этиве.
Даже цыгане были согласны с Магнусом. Умирающий тамплиер внушал им страх, они считали, что везти его – дурной знак. Что было бы, если бы их остановили на дороге? Их обвинили бы в том, что он находится в столь плачевном состоянии. И никто не стад бы допытываться, что произошло на самом деле.
Но Идэйн закрывала Асгарда своим телом и не позволяла к нему притронуться. Если ему суждено умереть, он должен умереть в их повозке. И тогда его нужно похоронить по-христиански!
Магнуса бесило ее упрямство. Он носился по лагерю и кричал, чтобы цыгане бросили Асгарда на дороге. Когда их грубые руки прикасались к тамплиеру, тот кричал от боли. Идэйн вторила ему, ицытане в конце концов отступили.
