Карин Эссекс - Лебеди Леонардо
Изабелла ответила кратко: «Поступай, как знаешь». Изабелла не считала свой ответ невежливым, учитывая, что в распоряжении Беатриче было не менее дюжины портных. С какой стати сестра захотела отнять у нее любимое платье? Изабеллу раздосадовало еще сильнее подробное письмо, пришедшее вслед. Беатриче писала, что платье имело оглушительный успех «в сочетании с массивной золотой накидкой, которой я дополнила величественный наряд». Сам Леонардо нарисовал рукава для этого произведения портновского искусства, придумав изысканный узор, который Беатриче называла фантазией а-ля Леонардо. Magistro перенес узор на бесценное кольцо, «вставив самый большой в мире аквамарин в золотую оправу, украшенную бриллиантами. Кольцо такое тяжелое, что я не могу согнуть средний палец», — жаловалась Беатриче. Самым обидным оказалось то, что сама Изабелла не смогла принять участие в миланских торжествах из-за странной лихорадки, подхваченной Франческо. Когда ему надоест придумывать причины, чтобы лишать ее удовольствий и развлечений?
Изабелла понимала, что не должна позволять подобным мыслям смущать свой разум, особенно в доме Господа. «О мой Иисус, прости нам наши прегрешения, избавь нас от огня преисподней и приведи на небо все души, особенно те, которые более всего нуждаются в Твоем милосердии». Неужели ей предстоит страдать от зависти к сестре не только на земле, но и искупать свой грех, жарясь в адском пламени?
Следующим, кого Лодовико решил заманить в свои сети, оказался Франческо. Вскоре после пышных свадебных торжеств Il Moro прислал в Мантую мессира д'Обинье и трех французских послов. Он предлагал Франческо более сорока тысяч дукатов и пост главнокомандующего французской армией. Д'Обинье упрямо общался с ними по-французски, словно все на свете должны были понимать его родной язык. Изабелла отвечала посланнику на латыни. После отъезда делегации Изабелла и Франческо решили обсудить положение дел. Сумма была предложена громадная, но принять предложение Лодовико означало оскорбить венецианцев. Наконец Франческо решился: «Лодовико Сфорца долго не протянет, а Венеция будет существовать вечно». Он немедленно отправил в Милан гонца, отклоняя предложение Il Moro.
Скоро мантуанский посланник в Милане Донато де Прети принес весть о гневе Лодовико. Де Прети появился в коротком бархатном одеянии — громадные рукава с прорезями скреплялись с тесными бежевыми манжетами массивными золотыми пуговицами. Он стремительно сорвал с головы широкополую шляпу, швырнул слуге и торопливо поклонился. Изабелла видела, что посланнику не терпится отбросить формальности и приступить к рассказу. Слова так и рвались с уст мессира Донато.
— Герцог весьма расстроен вашим отказом, — начал де Прети. — Ему не понравилось, что кто-то посмел перечить ему под предлогом верности венецианцам. Впрочем, Лодовико сейчас не до нас — вести из Мантуи прибыли в Милан вместе с королем Карлом.
— Как вовремя. Вряд ли Il Moro понравилось, что король узнал о нашем отказе, — промолвила Изабелла.
— Совершенно верно. Чтобы ублажить Карла и потрясти его воображение своим немыслимым богатством, герцог показал ему сокровищницу. Король чуть слюной не захлебнулся, когда прошелся по залам Башни.
— Если бы я обладал подобным богатством, то не стал бы кичиться им перед человеком, у которого армия сильнее, чем моя, — заметил Франческо, прочтя мысли Изабеллы.
— Нужно быть святым, чтобы не позавидовать такому богатству, — согласилась Изабелла.
Они с Франческо не раз обсуждали опрометчивость Лодовико, который с гордостью демонстрировал гостям свои сокровища.
— Наверное, Карл успел составить в уме опись всех сокровищ. Возможно, он даже велит запечатлеть их своему придворному живописцу. По ночам король будет рассматривать их и пускать слюну, как над похабными картинками с раздетыми дамами.
Пораженный осведомленностью Изабеллы де Прети улыбнулся.
— Любовные аппетиты короля неутолимы, но, уверяю вас, его желание завладеть сокровищами Лодовико гораздо сильнее.
Де Прети рассказал, что, пока Лодовико развлекал Карла в Павии, герцог Джан Галеаццо внезапно заболел после «довольно продолжительной попойки». Карл нанес визит ослабевшему герцогу, который приходился ему кузеном, а также герцогине. Изабелла Арагонская сходила с ума от злости, узнав, что Лодовико поддержал французское вторжение в Неаполь.
— Это было душераздирающее зрелище, ваша милость, — повествовал де Прети. — Изабелла Арагонская бросилась на колени перед Карлом, умоляя спасти ее семью. Карл заверил герцогиню, что позаботится о ней и ее детях, а Лодовико сделал вид, что не слышит жалоб Изабеллы, и посоветовал ей молиться. Только вообразите!
Через два дня после отъезда Карла из Павии Джан Галеаццо умер.
— Все понимают, насколько эта смерть выгодна Лодовико, — рассказывал де Прети. — Только сегодня Il Moro ублажал короля Франции, который пообещал ему поддержку в его притязаниях на титул миланского герцога, а на следующий день настоящий миланский герцог внезапно умирает в цветущем возрасте двадцати пяти лет.
— Отчего в действительности умер Джан? — спросил Франческо.
— От лихорадки, но все вокруг болтают о яде. Герцогский доктор говорит, что, вопреки его запрету, Джан ел персики и пил вино и это ослабило его здоровье.
По презрительному взгляду де Прети Изабелла поняла, что посланник не верит в эти объяснения.
— Разве можно умереть от персиков и вина? — спросила она.
— Я беседовал об этом с одним доктором в Павии. Его зовут Теодоро Гваньеро.
Де Прети склонился над ухом маркизы. Франческо подался вперед, чтобы не пропустить ни слова.
— Он считает, что астролог Лодовико Сфорцы — его злой гений по имени Амброджо — давно подмешивал яд ничего не подозревающему герцогу.
«Господи, сохрани нас от зла, избавь от искушения сегодня и в час нашей смерти».
Не успело остыть омытое и облаченное в нарядные одежды тело Джана Галеаццо, как Il Moro собрал знать и духовенство. Они отвергли притязания на титул четырехлетнего сына Джана и не мешкая провозгласили герцогом Лодовико Сфорцу. Тут же был послан гонец к германцам, которые должны были формально признать права Лодовико. Якобы в знак уважения к своему умершему племяннику — миланскому герцогу — Il Moro попросил до похорон Джана именовать его просто герцогом.
«Господи, спаси утомленную душу пропойцы Джана Галеаццо и душу Лодовико, если он причастен к его смерти».
Вздрагивая от сквозняков, гуляющих по собору, Изабелла вспоминала разговор с де Прети. Она молилась за всех: мертвых, живых, тех, кого ожидала скорая смерть, и тех, кому предстояло жить дальше с чувством вины, — все они нуждались в молитвах. Изабелла молилась за Франческо, который ни минуты не сомневался в виновности Лодовико. Она просила Бога, чтобы он даровал ей забвение и она перестала наконец думать о том, причастен ли Лодовико к смерти Джана.
