Нагиб Махфуз - Мудрость Хеопса
— Я иду выполнить свой долг. С этим нельзя медлить ни минуты, сын мой.
Он отправился на конюшню, растолкал спящего слугу и велел запрягать лошадь. На вопрос «Куда ехать?» смотритель ответил:
— Во дворец фараона.
Ночь опускалась на Мемфис, поглощая остатки сумерек. Уже взошла полная луна — кроваво-красная, не предвещавшая покоя, хотя город уже готовился ко сну. Было тихо, прохладно, но в воздухе таилась тревога. Тревога билась и в сердце мрачного смотрителя пирамиды, ехавшего по опустевшим улицам столицы Египта.
«Я знал, что долг — это и невзгоды, и восторженная радость, — думал Бишару, сцепив до боли пальцы и пытаясь не слушать сильно бьющееся сердце. — Но сейчас мне досталась лишь горькая его часть — подобная смертельному яду…»
33
Руджедет закончила свои трагический рассказ и спросила Джедефа:
— Сын мой, не знаешь ли ты, кто сейчас является жрецом храма Ра?
— Шудара, — ответил юноша.
— Я так и знала, что бедный отец твой станет жертвой… — горестно вздохнула женщина. — Без вины виноватый…
— Это настолько неожиданно, что я окончательно сбит с толку… — признался Джедеф. — Еще днем я был Джедеф, сын Бишару, а сейчас уже другой человек. Мое рождение принесло столько ужасных несчастий! Сын безвинно погибшего отца и бедной матери, прожившей двадцать лет в плену… Значит, мое рождение было проклято? Прости меня… мама!
— Не говори так, сын мой! Ты не проклят. Ты благословен. Ты — светлый, ты — великий сын Египта. Ты был как солнце, как Ра, когда стоял на колеснице у стены проклятого Синая… — Руджедет заплакала, ломая руки. Она не находила слов, дабы утешить сына.
— Какой ужас! — не слыша ее, повторял потерянно Джедеф. — Мой отец был убит, а ты двадцать лет жила в мучениях!
— Да смилостивятся боги над моим сыном, — прошептала Руджедет. — Да укрепит тебя владыка Ра! Отбрось эти горестные мысли и подумай о том, что будет дальше… Мое сердце неспокойно…
— О чем ты, мама?
— Опасность все еще подстерегает нас, о сын мой! И сейчас она исходит от того, кто был так добр к тебе днем. Я чувствую это…
— Невероятно! — воскликнул юноша. — Могу ли я, Джедеф, стать врагом фараона? И фараон, который даровал мне свое расположение — неужели он мог быть убийцей моего отца и мучителем моей матери?
— Ничего не скроется от того, кто правит народом и миром. Смотри в будущее, потому что я не хочу, лишь найдя тебя, сразу же потерять… После стольких лишений и долгих лет разлуки!.. О нет! Владыка Ра не допустит, чтобы снова свершилось зло!..
— Куда же нам идти, мама?
— Страна владыки широка и необъятна.
— Разве я могу сбежать как предатель, совершивший преступление?
— Но разве твой отец сделал что-нибудь плохое?
— Я не хочу бежать. Не имею права, — упрямо повторил Джедеф. — Пусть распоряжается судьба. Я солдат! Я жених дочери фараона, принцессы Мересанх…
Руджедет в ужасе посмотрела на сына и прошептала: «Какое несчастье!»
— Не бойся, мама! Моя преданность и верность трону помогут мне убедить фараона.
— Ничто не сможет убедить Хуфу ни в чем, — предостерегла сына Руджедет. — Когда он узнает, что ты враг, которому боги предрекли унаследовать его трон, он тотчас убьет тебя, как хотел уничтожить младенцем…
Глаза юноши широко раскрылись от удивления.
— Унаследовать трон фараона? — вскричал он. — Какое ложное пророчество! Зачем мне трон?
— Умоляю, сын мой, успокой мое сердце.
Юноша обнял женщину и крепко прижал к себе.
— Я прожил двадцать лет, и никто не узнал тайну моего рождения. Она канула в забытье и больше не напомнит о себе.
— Сын мой, я не понимаю почему, но вся дрожу. Мое сердце ждет беды. Быть может, это из-за Зайи…
— Зайя! — воскликнул Джедеф. — Все двадцать лет я называл ее своей матерью. Если материнство — это милосердие, любовь и слепая привязанность к ребенку, тогда она тоже моя мать. Зайя никогда не пожелает нам зла. Она несчастная женщина, похожая на добродетельную царицу, которая в одно мгновение лишилась трона.
Но прежде чем Руджедет успела открыть рот, чтобы сказать еще что-то, в комнату вбежал слуга. Задыхаясь, он сказал, что заместитель Джедефа Сеннефер хочет немедленно встретиться с ним по делу, не терпящему отлагательства. Молодой человек был чрезвычайно изумлен, потому что разговаривал с Сеннефером всего два часа назад. Джедеф тут же вышел в сад. Его товарищ был очень взволнован и чем-то сильно расстроен. Он все время поглядывая по сторонам.
— Что привело тебя ко мне в столь поздний час, друг мой? — спросил Джедеф.
— Мне совершенно случайно стало известно о страшных фактах, предвещающих неминуемое злодеяние…
Джедеф был потрясен. Про себя он подумал: «О мама! Твое сердце не зря предрекало беду… О боги, да избавят они всех нас от новых напастей!»
— Что ты хочешь этим сказать, Сеннефер?
— Сегодня, уже на закате, я пошел в винный погреб, чтобы выбрать себе бутылочку. Я стоял возле окна, выходящего в сад, и вдруг услышал голос главного управляющего дворцом наследного принца. Он негромко говорил с каким-то странным человеком. Хотя мне не удалось разобрать их речь, я четко расслышал, как он сказал: «Принц Хафра, который к завтрашнему утру будет фараоном!» Я перепугался — решил, что наш фараон отправился к Озирису, в царство мертвых. Забыв о своих поисках, я выбрался из погреба к солдатским казармам. Увидел, что офицеры болтают и смеются, как обычно в свободное время, поэтому решил, что страшная весть еще не добралась до них. Я не захотел быть глашатаем смерти, поэтому направился ко дворцу фараона, чтобы лично удостовериться в том, жив ли наш Хуфу. Во дворце все было спокойно. Его огни, как всегда, мерцали подобно ярким звездам, стража расхаживала туда-сюда, и ничто не указывало на трагическое происшествие. Несомненно, наш повелитель жив и здоров. Я пребывал в полном замешательстве от услышанного в погребе и долго ломал над этим голову. Потом меня посетила мысль о тебе, подобно тому, как маяк в темноте указывает путь к берегу сбившемуся с курса кораблю. Я тут же помчался сюда, надеясь на твою мудрую помощь.
Обеспокоенный Джедеф, забыв о собственных переживаниях и о том удивительном, что случилось в этот вечер, спросил друга:
— Ты уверен, что уши не обманули тебя?
— То, что я стою перед тобой, — вот доказательство моей уверенности.
— Ты не пьян?
— За целый день я не выпил ни капли.
Молодой командующий пристально посмотрел на друга:
— А что ты сам думаешь по этому поводу?
Сеннефер замолчал, словно охраняя свой ответ и предоставляя командующему возможность самостоятельно домыслить его. Джедеф понял, что скрывалось за нежеланием друга говорить. Он погрузился в раздумья. Юноша вспомнил необычные наставления принца Хафры: его приказ не распускать солдат, ждать указаний на рассвете и выполнить их, какими бы странными они ни казались. Эти тревожные мысли вернулись, когда он вспомнил о том, как Сеннефер рассказывал ему про характер принца, его вспыльчивость и жестокость. И еще про то, что Хафре уже сорок лет, а он все еще лишь престолонаследник. Джедеф спросил самого себя: «Что еще ты скрываешь от нас, о мир незримого? Над фараоном нависла угроза? В Египте появились изменники?»
