Александра Девиль - Перстень Дарины
— Не многим женщинам удается выйти замуж по любви, — невесело усмехнулась боярыня. — Не спеши обижать Лукьяна Всеславича отказом. Уж лучше он, чем другой. Одному Богу известно, кто кому предназначен судьбой.
— Значит, подожду, когда Бог подаст мне какой-нибудь знак, — решила Дарина.
Ночью она долго не могла уснуть, разговаривая сама с собой. Все складывалось так, что в последнее время у нее не было подруг-однолеток и Дарина жила в окружении женщин старшего возраста, с которыми стеснялась делиться сокровенным. Порою, обливаясь слезами, она мысленно беседовала с покойной матерью, но даже ей не решалась сказать все. Так и получалось, что свои тайные мечты юная женщина могла до конца раскрыть лишь самой себе.
И в эту ночь Дарина вдруг ясно осознала, что в ее жизни пока еще не было настоящего мужчины. Она знала близость Антона, Карпа и Назара, а теперь могла стать женой Лукьяна. Но ни одного из этих мужчин она не считала своей судьбой. Карп был просто ненавистный ей насильник, о котором Дарине хотелось лишь поскорее забыть. К Антону она питала дружескую нежность, к Назару — телесную страсть, к Лукьяну — почтительное уважение. Но для любви, о которой она мечтала, требовалось соединение этих трех чувств — дружбы, страсти и уважения. «Может, подобной любви и вовсе нет на свете и надо довольствоваться только частью ее? — подумала Дарина, медленно погружаясь в сон. — Мир такой страшный, жизнь такая опасная… Дай Бог найти хотя бы спокойствия и защиты для своего ребенка…»
Утром ночные думы развеялись повседневными хлопотами, в которые Дарина погрузилась, избегая разговоров о замужестве. Но как бы она ни отвлекалась, а сватовство урядника давило на нее камнем, заставлявшим рано или поздно принять какое-то решение.
Через несколько дней в дом боярыни Ксении постучался Мартын — бывший послушник, а теперь монах. Верный данному когда-то обету, он стал паломником, странствующим богомольцем, ходившим по святым местам и молившимся в церквах, полуразрушенных после монгольского нашествия. Вернувшись из Киева в родные края, он первым делом навестил дом боярыни Ходынской, где не раз бывал при жизни Антона. Как истинный монах-странник, Мартын не имел своей крыши над головой и проживал в монастыре, а во время странствий находил приют в домах боголюбивых людей. Разумеется, Ксения с радушием приняла человека, который был другом ее любимого сына.
Неожиданный гость напомнил Дарине о печальных событиях, о том, что Антон погиб, несправедливо считая Мартына предателем. В первую минуту ей захотелось рассказать об этом Мартыну, но потом она решила не огорчать его и не вспоминать о том, чего уже нельзя исправить.
После ужина и вечерней молитвы странник был приглашен боярыней для беседы в горницу, где Ксения, Дарина и Фотиния пряли, а Онисья в уголке баюкала засыпающего Святослава.
Мартын, невысокий, но крепкий, с добродушным веснушчатым лицом, располагал к себе, вызывал доверие. Когда он рассказывал о бедственном положении киевских храмов, на его глазах выступали слезы.
— А правдал и, что татары готовятся к новому походу на Галич и Волынь? — спросила Дарина, вспомнив предостережения Лукьяна.
— Правда, об этом в Киеве рассказывали купцы, которые бывали по торговым делам в орде, — подтвердил Мартын. — Не знаю, когда это будет, но будет неминуемо. Ордынцы сильно разгневаны тем, что князь Данила разбил войска Куремсы.
— Неужто в Киеве еще есть торговые люди? — удивилась Ксения. — Мне кажется, что на завоеванных землях всякая жизнь замерла.
— Так не бывает, чтобы жизнь совсем замерла, — сказал монах. — Даже в самое лихое лихолетье люди ведь как-то живут. Да, к слову сказать, среди купцов я встретил в Киеве Зиновия — давнего моего знакомца, бывшего послушника. Помните ведь его?
— К несчастью, помним слишком хорошо, — пробормотала Дарина.
— Зиновий причинил много зла, — нахмурившись, пояснила Ксения. — Это он помог разбойникам украсть Антона.
— Да неужто?.. — изумился Мартын. — Наверное, ему кто-то заплатил за это? Зиновий всегда был сребролюбцем.
— Дарина знает правду, но не говорит, хоть я и так догадываюсь кто, — вздохнула Ксения и, строго взглянув на служанок, приказала: — Ты, Онисья, иди укладывай дитя в колыбельку. А ты, Фотиния, ступай в свой угол и там пряди или спать ложись.
Когда служанки вышли, Ксения и Дарина рассказали Мартыну о том памятном дне, когда умерла Ольга, погиб Карп, Зиновий куда-то бесследно исчез, а Дарина в слезах и муках произвела на свет Святослава.
— Нет, каков Зиновий!.. — удивлялся Мартын. — А я еще не верил слухам… Но расскажу по порядку. В Киеве Зиновий теперь слывет важным купцом. Разбогател, торгуя в Суроже[Сурож — сейчас Судак. ], и теперь хочет купить у татар ярлык на земли, чтоб считаться чуть ли не боярином. Но до меня дошли слухи, будто он разбогател не только торговлей, а еще и воровством. Один его помощник, напившись, рассказывал, что Зиновий прошлой весной обворовал своего хозяина, который хранил в ларце золото, данное татарами за службу. Потом того болтливого помощника нашли зарезанным на реке Почайне. Я тогда не поверил, а теперь многое понимаю. Выходит, хозяин, которого обворовал Зиновий, — это боярин Карп?..
— Да… Хотя я не знала, что у Карпа был какой-то ларец, — пробормотала Ксения.
— Наверное, он хранил его в тайнике, а Зиновий подсмотрел, — предположила Дарина.
— Тайник? Это, должно быть, ниша в стене, которая есть в комнате Карпа. — Боярыня порывисто поднялась. — Идемте поглядим. Может, в той нише остались какие-то бумаги или еще что-то.
Все трое проследовали в комнату, которая оставалась нежилой со времени гибели Карпа. С помощью Зиновия женщины отодвинули от стены тяжелый сундук и обнаружили в нише ларец, но совершенно пустой.
— Видно, и впрямь здесь было татарское золото, но Зиновий его выгреб, — заметил Мартын.
— Мне не жаль этого золота, на нем была кровь, — сказала Ксения. — Жаль только, что я так и не узнаю, где и когда мой сын его добыл. Не хочется верить, будто татары заплатили ему за предательство…
На некоторое время в комнате повисло тяжелое молчание, а потом Мартын осторожно заговорил:
— Слышал я от умных людей, что татары в этот раз пойдут через побужские земли. Наверное, они давали своим людям деньги на снаряжение войска, на подкуп…
— Нет, не хочу верить, будто мой сын был из «людишек татарских», которых князь Даниил считает первыми врагами! — воскликнула Ксения. — Лучше буду думать, что Карп награбил эти деньги, возглавляя разбойничью шайку.
Она быстро вышла из комнаты, а Дарина с Мартыном положили ларец обратно в нишу и придвинули на прежнее место сундук.
