Барбара Картленд - Во власти мечты
— Как бы я хотела оказаться там!
Она прошептала это очень тихо, но Дэвид услышал.
— Тебе так не хватает всего этого?
— Очень! Я ненавижу Лондон!
— Да, ты всегда была частицей той жизни. Надо было отцу нарисовать там и тебя, бегущую к морю.
— О нет, Дэвид! Я так тоскую по дому. Мне кажется, окажись я там, я поплыла бы далеко-далеко и никогда больше сюда не вернулась бы!
— Бедная маленькая фея, оторванная от дома!
Дэвид поддразнивал ее, но мягкость его тона выдавала такое взаимопонимание и теплоту, что Салли готова была расплакаться. Чтобы спрятать лицо от Дэвида, она быстро подошла к книжному шкафу и стала рассматривать книги.
— Какой ты серьезный, Дэвид! Вряд ли у тебя найдется какой-нибудь детектив или роман!
— Конечно, нет, — ответил Дэвид. — Ты же знаешь, я весь в работе.
Часы на камине пробили без четверти два.
— Мне нужно идти, — сказал Дэвид. — Нельзя опаздывать, но ты звони, Салли, а потом посиди отдохни.
Он помахал ей рукой и почти убежал. Дверь хлопнула, и Салли осталась одна. Она оглядела еще раз всю комнату, а затем снова стала разглядывать картину над камином, отдыхая душой при виде родных мест. Она будто никак не могла налюбоваться красотой дикой природы и бескрайностью моря.
Так она стояла долго, но потом наконец села в кресло Дэвида, откинулась на спинку и решила отдохнуть. Сколько она так просидела, Салли не знала, но потом вспомнила, что так и не позвонила. Она подняла трубку, назвала номер оператору и стала ждать, когда ее соединят. Наконец трубку подняли. Вопреки ожиданиям к телефону подошел сам Роберт Данстен и сразу же узнал голос Салли.
— Это вы, мисс Гранвилл? Я очень огорчен тем, что случилось с вашей сестрой. Это что-то серьезное?
Салли рассказала ему все, что знала, и объяснила, что звонит из больницы.
— Значит, она в больнице Святого Антония? В какой палате?
— Номер 563, пятый этаж.
— Я бы хотел послать цветы вашей сестре.
— Очень мило с вашей стороны. Спасибо.
— Не за что. Придете ли вы завтра?
— Думаю, да, но вы не будете возражать, если в обед я уйду к Энн?
— Мне кажется, будет лучше, если вы навестите сестру либо до обеда, либо после, иначе вы останетесь голодной.
Салли так поразило внимание мистера Данстена, что она на секунду лишилась дара речи, но потом постаралась взять себя в руки.
— Спасибо, я беспокоилась об уроках Элейн.
— Ну, вы же не думаете, что Элейн станет горевать из-за пропущенного урока? Я тоже.
— О, спасибо! — обрадовалась Салли. — Огромное вам спасибо!
Она положила трубку и подумала, насколько легче стало общаться с Робертом Данстеном с тех пор, как они пришли к единому мнению насчет Элейн. И девочка теперь казалась счастливее. Салли даже начинала думать, что ей потихоньку удастся склонить мистера Данстена к мысли, что Элейн надо отдать в школу.
Они еще не обсуждали это в деталях, но было очевидно, что мистер Данстен вполне примирился с тем, что рано или поздно его дочь должна оказаться среди своих сверстниц.
«Он странный человек, — думала Салли, — но он мне нравится».
Она снова взглянула на картину над камином. Пейзаж напоминал ей об отце. Именно отец помог ей, ее отец, который знал так много о человеческой натуре. Он прекрасно понимал, что все люди испытывают потребность в тепле и участии, а это может дать только любовь.
Вдруг Салли подумала: «Какая я везучая! Мне есть, кого любить, и меня есть, кому любить!»
Она подумала о сестрах, обо всех, кто помогал ей в Лондоне: о мистере Данстене, о герцогине и супругах Джарвисах, которые дали им кров. Без доброты просто невозможно жить. Вот и сейчас в критический момент рядом с ними Дэвид, любящий, все понимающий Дэвид, про которого медсестра сказала, что он тоже член нашей семьи.
«Да, я везучая», — подумала Салли, удобно устроившись в стареньком, потертом кресле Дэвида.
14
Цветы наполняли ароматом всю палату. Букет был так великолепен, что Энн никак не могла поверить, что цветы предназначены именно ей. Она и не представляла, что люди могут быть так добры к ней.
В огромной вазе стояли гвоздики, которые прислала герцогиня. Великолепные гладиолусы в красивой коробке были от Бена, а букетик анемонов — от миссис Джарвис. Слуги с Баркли-сквер прислали бархатцы, а Энн и в голову не приходило, что они вообще замечают ее. Букет гардений принесла Салли, зная, что сестре нравятся чистые строгие линии лепестков и аромат этих цветов.
Мэриголд купила для Энн виноград, хотя это наверняка стоило очень дорого. Но все-таки больше всего Энн поразила огромная корзина орхидей от Элейн и ее отца.
Орхидеи! Они стояли в палате, как экзотический символ роскоши, о которой девушка знала так мало.
«Как добры люди! Невероятно добры!» — повторяла про себя Энн. Да, стоило заболеть, чтобы узнать, как щедры и любвеобильны люди, и близкие, и чужие.
Она чувствовала себя лучше. Дэвид и мистер Дрейсон были довольны. Но предупредили, что улучшение временное и необходима срочная операция по поводу аппендицита. На минуту это известие ошеломило Энн. Ей стало страшно, но она взяла себя в руки и тихо сказала:
— Если вы считаете это необходимым…
— Боюсь, это в самом деле необходимо, — проговорил мистер Дрейсон и улыбнулся Энн своей знаменитой обаятельной и успокаивающей улыбкой. — Но мы будем хорошо заботиться о вас, правда, Дэвид?
Дэвид кивнул:
— Энн знает, что это так.
— Вы очень добры, — отозвалась Энн. Когда мистер Дрейсон ушел, она спросила Дэвида: — Насколько все это дорого, Дэвид? Мы не можем себе позволить больших расходов.
— Боюсь, придется это сделать, Энн. На здоровье нельзя экономить. Но не волнуйся, Салли говорит, мы справимся.
— Это значит, что она и Мэриголд все истратят на меня. Это несправедливо, Дэвид, — вздохнула Энн.
— Лечение будет не так уж дорого, — ответил Дэвид. — Я все объяснил Дрейсону, а он невероятно достойный и порядочный человек.
Энн с минуту помолчала, а потом очень тихо спросила:
— Дэвид, сколько стоит эта палата?
Дэвиду не хотелось называть истинную цену, но что-то во взгляде девушки подсказывало, что не стоит ее обманывать.
— Восемь гиней в неделю. Это обычная плата за отдельную палату.
Энн глубоко вздохнула:
— Пусть меня переведут в общую.
Дэвид сел напротив нее и взял ее руки в свои.
— Послушай, Энн, я понимаю тебя, но я искренне тебе говорю: мы справимся — Салли и я!
— Нет, Дэвид, — твердо заявила Энн. — Я хочу, чтобы меня перевели в общую палату сейчас же!
