Элизабет Торнтон - Игра или страсть?
И это все ее вина.
Марион вновь охватила дрожь. Она долго со злостью смотрела на холодный камин, затем решительно взяла свечу с каминной полки и поднесла ее к щепкам. Когда огонь разгорелся, Марион вызывающе кивнула. Да, она слабая, но никто не увидит.
Тихий стук в дверь заставил ее поднять голову. Наконец-то вернулась горничная.
Однако, когда Марион открыла дверь, на пороге стояла не Дорис, а Брэнд. На какой-то безумный миг ей почудилось, что он вышел прямо из ее грез: темные волосы, растрепавшиеся на ветру, блестят от дождя, сюртук распахнут, а шейный платок сбился набок. Но ее приковали глаза, голубые глаза, в которых ярко горело какое-то сильное чувство.
Он все знал.
Ей хотелось его уважения и восхищения, а не жалости. Один его взгляд, слово могут прорвать плотину сдерживаемых эмоций. Завтра она бы встретилась с ним, но не сегодня.
– Тебе… – Марион прокашлялась, – тебе лучше уйти. Люди подумают лишнее.
– Сегодня я встречался с твоим старым другом, – сказал он. – С Дэвидом Керром, поэтому я уже знаю худшее. – Он помолчал, затем продолжил тем же любезным тоном: – Я встретил горничную на лестнице и велел ей идти спать.
Чуть заметно улыбаясь, он вошел в комнату и ногой захлопнул дверь.
– Что мне делать с этим?
В одной руке он держал кувшин, а в другой стакан с бренди. Обеспокоенно изучая его, Марион поняла, что он настроен воинственно. Неужели он не видит, что она измучилась за последний час – разбитые надежды, страдания, страх немедленного разоблачения? Она ожидала утешения, сочувствия, чего угодно, но не этого холодного, властного голоса, спрашивающего, куда поставить бренди и кувшин с водой.
Она не хотела жалости, но несправедливость его бесчувственного поведения начинала раздражать.
– Бренди дай мне, – проговорила она голосом, холодным как лед, – а кувшин можешь поставить в умывальник.
Он подал ей стакан и поставил кувшин в раковину. Затем велел:
– Пей бренди.
Осторожно поглядывая на него, Марион сделала один глоток. От огненной жидкости в носу приятно. защипало, и долгожданное тепло растеклось по телу. Она сделала еще глоток, и еще, и еще, надеясь оттянуть неизбежный момент, когда ей придется защищаться.
Больше Марион не могла пить. Она не привыкла к крепким напиткам. Еще глоток, и она подавится.
Словно прочитав ее мысли, Брэнд забрал стакан и поставил на каминную полку.
– Пока хватит, – сказал. – Лучше? Она кивнула.
– Хорошо. – Его улыбка испарилась, а голос стал резким. – Знаешь ли ты, что заставила меня пережить, и не только за последние часы, но и за последние недели?
В течение последнего получаса его эмоции круто повернули от ярости на наглость Керра к чувству предательства со стороны Марион. Он повез Керра к гостинице и решил, что прогулка пешком до отеля «Замок» даст ему время поразмыслить над тем, что делать дальше. Мыслей было много, но они постоянно возвращались к неизбежному выводу: Марион не доверяет ему.
– Что ты пережил? Нет, постой-ка…
– Дэвид Керр! – Его голос драматически возвысился. Он отвернулся от нее и начал мерить шагами комнату. – Когда ты назвала его имя в театре, я подумал, что ты боишься его.
– Я и…
– Но позже я стал думать, что ты все еще любишь его. – Он перестал ходить и пригвоздил ее взглядом. – Ты так и сказала. Забуду ли я когда-нибудь эти слова? «В глубине души я, наверное, все еще люблю его».
Она презрительно фыркнула, но это, похоже, лишь еще больше рассердило его.
– Откуда мне было знать? – возмутился он. – Когда я приближался к тебе, ты меня отталкивала.
Его гнев расшевелил сильные чувства и в ней.
– Для твоей же пользы! – закричала она.
Он рассмеялся, но это был безрадостный смех.
– Я позволял тебе отталкивать меня, потому что думал, что Керр соблазнил тебя или, хуже того, изнасиловал.
Она сдавленно ахнула.
– Я держал себя в руках, боясь напугать тебя. Не хотел, чтобы ты подумала, что я грубое животное, думающее лишь о собственном удовольствии. Я терпеливо ждал, когда ты сама проявишь инициативу. И что я получал за это? Холодный душ.
Это заставило ее задуматься. По ее мнению, она отвечала на его поцелуи с такой страстью, которой сама от себя не ожидала.
Задетая, она парировала:
– Ты ждал, когда я проявлю инициативу? Вот это новость!
– Назови хоть один раз, когда это было не так! – Он сделал длинный, успокаивающий вдох. – Я думал… бог знает, что я думал. Может, у тебя есть тайный ребенок, которого ты прячешь в глуши Озерного края?
Она опешила:
– Тайный ребенок? Хорошего же ты мнения обо мне!
– Ну, очень скоро я отбросил эту мысль. Я был уверен, что твой отец вышиб бы мозги Керру, если б он тебя обесчестил.
– Я была сдержанна. Я не хотела и не нуждалась в близком друге, чтобы делиться своими секретами. Если ты разговаривал с Дэвидом, то знаешь почему!
Он схватил стакан с бренди, залпом допил его и со стуком поставил обратно. Его голос был резок.
– Мы же с тобой друзья, ближе, чем друзья. Кто бы смог помочь тебе лучше, чем я? Думаешь, ты единственная, чьи родители не были женаты? Ты должна была довериться мне.
Скажи он эти слова другим тоном, она бы восприняла их иначе, но он нападал на нее, и Марион инстинктивно вздернула подбородок.
– Я должна была довериться тебе?
– Именно, черт возьми.
– Как ты доверился мне?
– Какого дьявола?
Его насупленные брови не испугали ее. Она помахала указательным пальцем у него перед носом.
– Если я сдержанна, то ты как кусок гранита. Узнать у тебя что-то – все равно что пытаться выжать информацию из камня. Если бы мне нужно было написать книгу о тебе, я бы уложилась в два-три предложения. – Она изменила голос, словно читала его биографию: – «Мистер Гамильтон, незаконнорожденный сын герцога, воспитывался дедушкой по материнской линии в непосредственной близости от герцогского особняка» – и понимай это как хочешь! – Марион вновь вернулась к распевному тону: – «Его отец, герцог, заплатил за обучение сына и позаботился, чтобы мистер Гамильтон преуспел на любом поприще, которое пожелает избрать. Он настаивал, чтобы его сын носил фамилию Фицалан. Но отец с сыном так никогда и не примирились. Никто не знает почему».
Она замолчала и скупо улыбнулась:
– Понимаешь, что я имею в виду? Я знаю о тебе несколько фактов, но ты никогда ни о чем не рассказываешь.
– Это не в моих привычках.
– Понимаю. Ну так и не в моих тоже. Взгляд его был суровым и напряженным.
– Ты должна была рассказать мне о Керре. Она сделала нетерпеливый жест рукой.
– Я не видела смысла. Я считала, что решила проблему и что больше никогда о нем не услышу.
