Патриция Поттер - Молния
Он знал, что и его самого это тоже не удовлетворит.
Но прежде он должен получить Риджли. Без него он никогда не будет самим собой.
Однако даже Риджли бледнел в тот момент, когда страсть одного из них усиливала страсть другого, желание одного разжигало желание другого.
Он нашел губами ее губы, раскрывшиеся в поцелуе. Вихрь страсти захватил их обоих, швырнув в водоворот, в котором не существовало ничего, кроме них двоих.
Внутренний голос предупреждал, бранил Лорен, но это был лишь мягкий шелест, не сравнимый по силе с овладевшими ею чувствами. Ей хотелось коснуться, прижаться, ощутить. Ей хотелось сильнее прижать его к себе. Ей хотелось продлить эти головокружительные, теплые, волнующие ощущения, которые, она знала, он разделял с нею, ибо он тоже слегка пошатывался, и в душе она радовалась тому, что способна привести его в такое состояние. Он казался таким отчужденным, когда его ничто по настоящему не трогало.
Но и ее это трогало слишком сильно. И она боялась, что больше никогда в жизни не испытает ничего подобного. Хотя ей было столь же трудно сопротивляться магнетической силе этого момента, как и перестать дышать.
Она никогда бы не подумала, что станет так отвечать на каждое его движение. Она всегда была страстной в вере, в своей любви к природе, в своей неистовой преданности, но она никогда не подозревала, что является страстной женщиной. Теперь она это знала. Но она не знала, чего ждать, что делать, что может случиться. Она только понимала, что тело ее реагирует независимо от ее воли, и эту его реакцию она считала распущенностью и неприличием.
И все же сознание этого не шло ни в какое сравнение с теплыми, неотразимыми ощущениями, затоплявшими ее тело подобно приливу. Прилив и отлив, и вновь прилив с новой силой. Эти ощущения были столь новы для нее, что она чувствовала себя обезоруженной.
Лорен обнаружила, что ее язык столь же агрессивен, как и его, и, следуя его примеру, становится таким же дразнящим и исследующим. Она наслаждалась каждым оттенком ощущений, испытывая удовольствие, близкое к головокружению. Она встретилась с ним взглядом, и глаза его больше не были прохладными темно-синими, они напоминали ослепительные голубые молнии. Она чувствовала напряжение его тела, едва сдерживаемую страсть в его руках, которые двигались, соблазняя ее, в нижней части ее спины. Даже сквозь одежду эти прикосновения вызывали у нее дрожь.
Поцелуй стал более страстным, его губы на ее дрожащих губах — более твердыми и требовательными. И неожиданно ею овладел страх. Все происходило слишком быстро. Такое сильное чувство. Такое сильное желание. Ее руки, обнимавшие его шею, на мгновение остановились, слегка касаясь его кожи. Она откинулась назад в его объятиях, ища передышки от переполнявших ее чувств, чувств, которые заставляли ее забыть обо всем. В глубине своего тела она ощутила смутившую ее боль, желание чего-то такого, чего она не понимала, и сила этого желания испугала ее.
Адриан почувствовал в ней некоторое напряжение, и оно вернуло его на землю. Она не была ни кокеткой, ни одной из опытных куртизанок, которых он знал в Лондоне. Ее широко открытые глаза сейчас были полны смесью удивления и отвращения. И она была самой очаровательной из всех женщин, которых он когда-либо встречал.
В ней было столько неожиданной страсти, страсти, которая была еще более привлекательна благодаря ее невинности, благодаря тому удивлению, которое в ней вызывали ее собственные чувства, а он видел это по ее лицу и по ее глазам. Он знал, что был первым, кто пробудил эту страсть, и он жаждал довести ее открытия до конца, увидеть, как вспыхнут и засияют ее глаза. Он знал, что это возможно.
Но не сейчас. Она невинна, а у него была опасная профессия. Более того, у него была цель, которой надо было добиться до того, как он сможет предложить женщине обеспеченную жизнь и знатное имя. Он не мог рисковать, он не хотел оставить ее с ребенком. Неважно, что он так хочет ее, так нуждается в ней.
Он намотал на руку локон, похожий на тончайший шелк. Он чувствовал яростную, пульсирующую боль страстного желания. Так легко было бы вновь обнять ее, но в данный момент его собственные нужды были не так важны, как нужды другого человека. Он протянул руку к ее щеке.
— Вы такая нежная, — сказал он тихо, желая сказать что-то еще.
Но все происходило слишком быстро, а он все еще не был уверен в будущем. Им нужно время, чтобы проверить свои чувства. Он станет часто бывать в Чарльстоне.
— Адриан…
Его имя в ее устах прозвучало хрипло. И таких модуляций он никогда прежде не слышал. Нежно. Неуверенно. Ему нравилось это звучание.
— Я лучше уйду, — сказал он и потер пальцами ее подбородок, потом провел кончиком пальца по ее губам, — уйду прежде, чем сделаю что-нибудь такое, о чем вы могли бы пожалеть. Я не хочу, чтобы это случилось.
Лорен не хотелось, чтобы он уходил. Ей не хотелось оставаться наедине со своими мыслями. Но в то же время она понимала, что если он пробудет здесь дольше, она пропала. Тело ее дрожало от желания и сожаления. Она медленно кивнула. Но ее рука все еще лежала на его талии, и ей хотелось продлить этот контакт.
Ей не хотелось оставаться во тьме ночи, не хотелось вновь и вновь обдумывать то, что следует сделать, и понимать, что через два дня она никогда больше его не увидит. А если она сделает то, что от нее требуют, то глаза его будут суровыми и осуждающими, в них больше не будет этого пламени, яростного и нежного одновременно.
Лорен заставила себя отвернуться, и, сделав это, она почувствовала себя одинокой и опустошенной.
— Лорен… — услышала она его голос.
— Когда мы придем в Чарльстон…
Но она так и не услышала конец фразы. Раздался стук в дверь.
— Капитан, еще один парус!
Лорен повернулась и увидела, как напряглось его лицо, нежный голос его неожиданно стал хриплым.
— На этот раз оставайтесь здесь, — сказал он. — Обещайте оставаться в каюте, или я поставлю человека у ваших дверей.
Она кивнула. В этот момент ей хотелось только спрятаться. Не от корабля северян, но от той слабости, которую порождал в ней Адриан. Когда дверь за ним закрылась, она прошептала:
— Будь осторожен!
ГЛАВА 12
На следующее утро, когда Лорен проснулась, Сократа в каюте не было. Она долго лежала, чувствуя, что судно меняет курс и увеличивает скорость. Она успокоилась, когда корабль вновь пошел с обычной скоростью. Видимо, Адриан Кэбот и на этот раз ушел.
В конце концов она опять задремала, и во сне ее преследовали образы Ларри и Адриана, ее отца, мистера Филлипса и Джереми. Все они стояли над ней и спорили с искаженными гневом лицами.
