Дебора Мартин - Лунное очарование
– Тут я не могу не согласиться. Но видит Бог, Эсме, у меня не было времени изучать сиамские обычаи: я человек подневольный, меня послали – я и поехал…
Эсме кинула быстрый взгляд на посла: в этот момент он и впрямь выглядел очень усталым – черты его лица заострились, в уголках рта образовались морщинки, отчего он стал казаться заметно старше.
– А почему они не послали мистера Раштона? – осторожно спросила она. – Ведь министр-резидент много лет прожил в Сиаме и знает его как свои пять пальцев…
– Ну разумеется, – посол скривился, – ты бы предпочла поехать с Раштоном! Сколько времени вы смогли бы проводить вместе! Тогда тебе даже не понадобилось бы переодеваться…
Эсме вспыхнула, однако не произнесла ни слова.
– Впрочем, ты права, – Йен внезапно сбавил тон, – послать человека, который хорошо знает местные обычаи, было бы логичнее. Но видишь ли, когда выбирали кандидатуру, были и другие соображения – какие именно, сказать не могу, это секрет. Разумеется, я и сам вижу, что знать местные обычаи не мешало бы – без этого я во все тыкаюсь носом как слепой котенок… Если бы не ты, не знаю, что бы сегодня со мной стало!
– Ну, к примеру, тебя могли убить…
– Вот как? Нет, это уж вряд ли! Скорее я убил бы их. – Йен вынул из жилетного кармана ножны, а из них – небольшой восточный кинжал с лезвием необычной волнистой формы. – Правда, тогда пришлось бы объясняться с местными властями, а это мне уж точно ни к чему.
Эсме не без страха посмотрела на кинжал:
– И ты всегда его носишь с собой?
– Всегда. Может быть, я действительно мало знаю о Сиаме, но кое-что понял сразу – если не носить с собой оружие, то рискуешь в один прекрасный день попрощаться с жизнью. Тем более здесь столько тонкостей этикета, что не дай Бог чихнуть не так, как положено! Я много жил в Китае, знаю китайские обычаи, свободно разговариваю на трех китайских диалектах… но сиамцы – это совсем другой народ. В отличие от Китая Сиам никогда не был нашей колонией, и сиамцы не испытывают пиетета перед британской короной. К тому же у них очень странная логика, весьма отличная от европейской. Все это вместе создает немалые трудности.
– Не переживай так, я помогу тебе чем могу, – искренне пообещала Эсме.
– Сказать по правде, – усмехнулся посол, – когда я узнал, что Лек и ты – одно и то же лицо, мне захотелось запереть тебя в твоей каюте от греха подальше! Но мне был нужен переводчик…
– Зато теперь, если ты пожелаешь, я смогу принести тебе немало пользы! Все равно нам предстоит плыть еще пару недель – почему бы мне за это время не рассказать тебе побольше о сиамских обычаях? Я могу сообщить тебе кое-что, чего ты ни в одной книге не прочтешь, так как почти всю жизнь прожила в Сиаме…
Лицо посла оживилось.
– Что ж, не скрою, это бы мне здорово помогло! Хотя… С чего это ты решила мне помогать? Возможно, опять с какой-нибудь своей тайной целью?
Эсме потупилась, но тут же снова подняла на него глаза:
– Честно говоря, я действительно хотела попросить у тебя кое-что… в качестве платы за мои уроки. Для тебя, я думаю, это ничего не будет стоить…
– И что же конкретно ты от меня хочешь?
– Всего лишь самую малость – то, чего хотела с самого начала. Как только мы прибудем в Чингмэй, ты отпустишь меня на все четыре стороны, и не станешь ничего сообщат моему отцу.
– Так это и есть твои условия? – Йен прищурился.
– Поверь, я не скажу и не сделаю ничего, что могло бы каким-либо образом тебе повредить. И я даже не упомяну, что плыла с тобой на одном пароходе, – мне самой это вовсе ни к чему. После того как мы расстанемся, ты больше не увидишь меня, если сам этого не захочешь.
– Пойми, Эсме, – с неожиданной горячностью проговорил посол, – тебе, должно быть, трудно в это поверить, но на самом деле я лишь пекусь о твоем же благе. Оставаться одной в чужом городе женщине отнюдь не безопасно. Я правда, никогда не жил в Чингмэе, но не думаю, чтобы там было безопаснее, чем в Бангкоке. Моя совесть не будет спокойна, пока я не уверюсь, что о тебе позаботятся в консульстве, а уж они – хочу я того или нет – обязательно сообщат о тебе твоему отцу.
– Довольно болтовни! – резко оборвала его Эсме. – Если бы ты только знал, как мне надоели все эти сказки! Все до одного хотят моего благополучия – отец, Майклз, а теперь вот ты… Только почему-то всякий раз забывают спросить у меня, что я сама считаю для себя благом! – С минуту Эсме молчала, а когда она заговорила вновь, тон ее был уже совершенно другим. – Нам нет нужды притворяться друг перед другом. Судя по всему, я на самом деле для тебя слишком много значу, чтобы ты мог бросить меня на произвол судьбы. Так вот, мои условия таковы – если ты не оставишь меня в покое, я перестану рассказывать тебе о Сиаме. И переводить для тебя не буду – выкручивайся как знаешь!
Медленно поднявшись из-за стола, посол подошел к креслу, в котором сидела Эсме, и, наклонившись к ней, взялся за оба подлокотника так, что девушка невольно оказалась в плену его рук.
– Что-то уж очень ты расхрабрилась! – с притворной угрозой произнес он. – Вот возьму и высажу тебя на берег прямо сейчас, где-нибудь посреди джунглей – не уверен, что после этого тебе удастся сохранить твою храбрость!
Эсме гордо посмотрела на него, словно принимая вызов:
– Тебе меня не запугать! Если бы ты хотел высадить меня на берег, то уже давно бы это сделал. И запирать меня в каюте ты тоже не будешь – какой в этом смысл, если я могу принести тебе пользу?
Внезапно лицо посла приняло столь свирепое выражение, что Эсме сама испугалась собственной дерзости. Взяв ее за плечи, он до боли сжал их. Ей казалось, что прошла целая вечность, прежде чем гнев Йена отступил и он отпустил руки. И тот же миг Эсме бессильно рухнула прямо на него. Едва успев подхватить ее, Йен постоял в нерешительности, а затем, медленно и осторожно поставив на ноги, отошел от нее на шаг, словно не желая поддаваться искушению.
– Послушай, Эсме, – не слишком уверенно проговорил им, – мне до чертиков надоели твои игры. Одно из двух – или ты помогаешь мне, или нет, дело твое. Только не надо меня шантажировать. На твоем месте, красотка, я бы, прежде чем ставить условия, призадумался кое о чем. Во-первых, если ты вдруг перестанешь переводить для меня, то как объяснишь это всем остальным? Объявишь о том, кто ты на самом деле? Вряд ли. Так что тебе остается только одно, красавица: продолжать играть роль Лека и оттягивать время в надежде, что твой отец передумает выдавать тебя за этого твоего Майклза. Ты, должно быть, все еще думаешь, что я шучу? Так вот, говорю последний раз, красавица: церемониться я с тобой не буду. Малейшее неповиновение – и я отправляю тебя домой, прямо в руки к твоему ненаглядному Майклзу!
