Луи Бриньон - Наказание свадьбой
Не слушая ее, Луи повернул Генриетту на живот и стал целовать спину, затем опустился к нежным розовым ягодицам и прижался к ним губами. Рука Луи все время гладила ноги Генриетты.
— Сейчас, сейчас, — повторяла Генриетта, стоная. — Что-сейчас?
Луи вернул ее в прежнее положение и, раскрыв ноги, начал покрывать поцелуями внутреннюю сторону бедра.
— Возьми меня, возьми меня!!! — чуть ли не умоляла Генриетта.
— Ты — моя, только моя! Мы поженимся, Генриетта!
— Нет, Луп, я не буду твоей женой! Я не люблю тебя! Но любовницей — стану, потому что мое тело жаждет твоих прикосновений.
Генриетта обхватила голову Луи.
— Пожалуйста, Луи, я хочу тебя, очень!
— Одна проблема, миледи! Я не желаю вас!
Луп оторвался от Генриетты и с каменным лицом уставился в потолок.
Дрожа от неутоленной страсти, Генриетта растерянно смотрела на него.
— Я тебя расстроила? Если так, то прошу прощения, я не хотела тебе лгать. Я действительно не люблю тебя, но как любовники…
— Оставьте меня, миледи! — гневно закричал на нее Луи. — У меня разболелась нога и я хочу остаться один.
— Не понимаю, — пролепетала Генриетта.
— Уйди, Генриетта, ради бога, оставь меня!
Луи пытался не показать, какую боль причинили ему слова Генриетты. Он ни разу не повернулся в ее сторону, пока она одевалась, он даже не ответил, когда Генриетта пожелала ему спокойной ночи.
«А я хотел признаться ей в любви, глупец! — рассердился на себя самого Луи. — Она не готова принять мои чувства, как не готова открыть свои».
Но ее тело принадлежит ему! Сколько же пройдет времени, прежде чем Генриетта признается ему в любви?
Глава 17
Вернувшись в свои покои, Генриетта с помощью горничной переоделась в ночную рубашку Затем она отослала горничную и, открыв выходящее на пруд окно, уставилась на полную луну. В голове сразу возник вопрос: почему Луп прогнал ее? Ведь он чувствовал то же самое, что и она. Генриетта видела это и чувствовала. Сама она до сих пор дрожала, ибо чувства, владевшие ею, еще не оставили ее.
Что его могло рассердить? Неужели ее слова? Но какие именно? Она сказала, что не любит его. «Возможно, они», — с робкой надеждой подумала Генриетта, но тут же отвергла эту мысль. Она сама слышала, как он отзывался о ней и о браке. Что ему нужно Генриетта прекрасно осознавала, следовательно, его разозлило ее нежелание выходить за него замуж. Это был единственный объяснимый ответ из всех, что приходили ей в голову. Генриетта рассердилась на себя, на свою несдержанность. Она собиралась сказать о своем нежелании выходить за него замуж в самом конце, когда Луи уверует в то, что они поженятся. Это явилось бы справедливым наказанием за его коварные планы. Но несмотря на все коварство, Генриетта испытывала к Луи непреодолимую страсть. Она поняла, что не сможет расстаться с Луп, не познав полноты любви. И почему-то не сомневалась, что именно он в состоянии подарить полноту чувств, и сегодняшние события явились тому бесспорным подтверждением.
Генриетта почувствовала, как бурно вздымается ее грудь и как сильно застучало сердце при одном воспо-
минании о пережитых мгновениях. Что бы ни случилось, Генриетта не сомневалась, что Луи единственный мужчина в ее жизни. Она нетерпимо относилась ко всем мужчинам, но ему каким-то образом удалось внушить ей далеко не безобидные чувства. Но что же ей делать? Она жаждет его объятий больше всего на свете, а он не желает ее. Может, выйти за него замуж и потворствовать его гнусным планам? Генриетта сразу же отбросила эту мысль. Да, она получит Луи, но едва пройдут первые дни, он бросит ее и вернется к своим любовницам. А этого Генриетта вынести не сможет. Да, она сейчас может возненавидеть любую женщину, которая просто посмотрит на Луи. Что же будет после свадьбы? Страдания и унижение! Нет, она должна преодолеть влечение к Луп, тем более, что он отвергает ее. «А, кстати, почему он отверг меня? — неожиданно подумала Генриетта. — Ведь на брак его решение никоим образом не повлияло, скорее помогло бы ему в осуществлении своей цели. Он отказался от преимущества, которое я неосознанно дала ему в руки, но во имя чего? — Сердце Генриетты кольнула слабая надежда. — А если Луи любит меня? Ведь до сих пор он не отказывался ни от одной женщины, а от меня отказался! Не потому ли, что его ранили мои слова? — Генриетта запуталась сама в себе, но последнее предположение наполнило ее счастьем. Она тихо засмеялась. — А если Луи не притворялся, если он ее любит? Приятно было бы знать, что знаменитый граф де Сансер потерял голову от любви к ней и отверг всех женщин во имя нее, нее одной! Боже! Как прекрасно это звучит! — мечтательно прошептала Генриетта. — Луи любит меня!»
Генриетта сама не заметила, как глаза начали слипаться. Положив руки на подоконник, она уснула с этой чудесной мыслью.
Сквозь сон Генриетта услышала веселое щебетание птиц. Она улыбнулась и открыла глаза. Строй ровных солнечных лучей проникал в ее комнату. Она чувствовала себя бодрой и отдохнувшей. Кинув взгляд на пруд, она увидела четырех слуг, которые несли Луи по дорожке к пруду.
— Мой милый Луи, — с любовью произнесла Генриетта, — прости меня, что я невольно причинила тебе боль. Я буду днями и ночами ухаживать за тобой, пока твоя нога не заживет.
— Осторожнее, осторожнее, — до Генриетты донесся голос Журдена.
Она увидела, как Луи усадили на скамейке у пруда ее слуги, а затем удалились, оставив его одного. Генриетта мягко улыбнулась, глядя, как Луи потягивается всем телом.
— Как он красив и…
Генриетта застыла у окна при виде того, как Луи встал со скамейки и, без малейшего намека на боль в ноге, спокойно прошелся по дорожке, затем вернулся обратно и попрыгал на «сломанной» ноге, при этом весело смеялся. До Генриетты донесся его голос:
— Неужели все женщины тупы, как коровы?
Луи разделся, с разбега прыгнул в воду и поплыл.
— Мерзавец! — в бешенстве крикнула Генриетта, — как я могла верить этому обманщику!
Через несколько минут она уже подбегала к пруду.
Подплывая к берегу, Луи увидел Генриетту. Нащупав под ногами землю, он встал. Вода доходила ему до пояса. «Боже, да она в ярости!» — усмехаясь, подумал Луи.
— Не смейте усмехаться, вы — подлый обманщик, развратное чудовище и…
— Мерзкий граф, негодяй и все прочее, — закончил за нее Луи. — А я-то гадал: насколько хватит вашего мнимого смирения.
— Как вы могли? — не слушая его, возмущенно произнесла Генриетта, — я искренне переживала за вас, считала себя виновной в том, что произошло с вами, а вы… вы в это время преспокойно издевались надо мной! «Сядь на постель, милая, положи мою ногу на свои колени», — передразнила его Генриетта, — есть ли у вашей мерзкой изобретательности предел? Стыдитесь!
