Барбара Смит - Проблеск небес
– Вы и вправду не выйдете за меня?
– Боюсь, что нет, – Ей хотелось как-то смягчить свой отказ, но в то же время заставить Фабиана понять раз и навсегда, что она никогда не будет отвечать на его ухаживания. Мысленно Кэтрин попросила прощения у Альфреда и солгала: – Видите ли, моя единственная любовь умерла.
– Тогда как желаете. Я не буду драться на дуэли с этим подлецом.
От неописуемой радости Кэтрин взяла Фабиана за плечи и поцеловала в щеку. В отличие от его мускулистого тела щека была по-детски мягкой и гладкой. Он дотронулся до места поцелуя и замер как пронзенный молнией. Затем быстро скрылся в темноте.
– Очень трогательно, – произнес Берк за ее спиной. – Поцелуй наверняка убедил его отказаться от вас.
Кэтрин резко повернулась. Гришем стоял, вызывающе уперев руки в бока. Она почувствовала, что слабеет, но что-то уже сдерживало ее, заставляло сомневаться в разумности своего влечения к этому человеку. Фабиан правильно сказал о Берке, что тому нужно лишь мимолетное развлечение. У нее больше не оставалось иллюзий. После нескольких ночей восторга они разойдутся и пойдут каждый своей дорогой. Кэтрин останутся лишь сладкие воспоминания и пустая постель.
Она отступила от Берка.
– Поберегите ваш сарказм. У Фабиана по крайней мере хватило здравого смысла отказаться от дуэли.
Берк стоял неподвижно, как одно из окружавших их темных деревьев.
– Вы опустили одну существенную деталь.
– Какую?
– Дуэли бы не было. Прежде всего потому, что я не давал своего согласия.
– Нет, давали. – Вспомнив о происшедшем, Кэтрин с чувством вины поняла, что Гришем прав.
Она судила о нем по его дурной репутации, поэтому так и думала.
Берк поднял руку, как бы собираясь прикоснуться к ней, но тут же опустил.
– Я еще никому не говорил, но послезавтра я уезжаю.
Уезжает?
У Кэтрин сжалось сердце. Она знала, что он приехал только для того, чтобы выразить соболезнования семье Альфреда. Но в глубине души надеялась, что Берк пробудет здесь бесконечно долго. Она надеялась познать все радости любви с человеком, который бы ею дорожил.
Какой мечтательницей она была. До сих пор.
Берк склонил набок голову и тихо добавил:
– Думаю, у нас будет возможность попрощаться.
Потрясенная, она осталась стоять, а он повернулся и направился к дому.
Кэтрин прижала руки к груди. Он уходил так, как будто никогда и не было этого страстного поцелуя. Как будто он и не раскрывал перед ней свою душу, рассказывая о трагедии, омрачавшей его прошлое. Должно быть, его разочаровало, что она не верила в него, когда дело дошло до дуэли. Или он решил, что она не заслуживает его внимания. Он мог бы найти на балу десяток женщин, которые охотно провели бы с ним ночь. Ей не хотелось признаться самой себе, какую боль вызвала мысль о нем и другой женщине.
Кэтрин медленно и бесцельно побрела по темному саду. Возможно, так лучше. Порвать навсегда. Сказать «прощай», не поступившись своей гордостью. Избежать страданий от любви к распутнику, которые уже раз испытала.
Она споткнулась и пришла в себя. Боль в сердце говорила ей о горькой правде. Слишком поздно пытаться избежать страданий. Граф Торнуолд уже разбил ей сердце.
Ею овладело неодолимое желание броситься вслед за ним и вернуть словно по волшебству возникшее между ними доверие. Но хватит ли у нее смелости на короткую романтическую интрижку? Чтобы открыть свою школу, она должна иметь безупречную репутацию. А не репутацию легкомысленной женщины, чья порочность может плохо отразиться на детях.
Кэтрин подошла к задней стене дома и остановилась в тени огромного дуба, на который взбирался Берк, чтобы снять Тигрицу. Сейчас Берка не было видно – вероятно, он присоединился к гостям. Из освещенных окон доносились звуки празднества – звон бокалов, музыка и смех; то громкие, то затихающие голоса гостей.
С каким бы нетерпением она ни ждала этого бала, сейчас Кэтрин никого не хотела видеть. Ей хотелось побыть одной в тишине своей спальни, а не пить и танцевать в обществе чужих людей. Нужно время, чтобы подумать, поразмышлять о том, как ей правильнее поступить.
Она подошла к боковой двери, ведущей в портретную галерею. Дверь со стуком закрылась, и ее шаги гулко отдавались в большой пустой комнате. Со стен смотрели потемневшие портреты незнакомых людей. Поскольку у семьи Сноу не имелось выдающихся предков, ее свекровь купила целый набор картин на распродажах в старых имениях. Альфред в шутку называл их фальшивыми предками. По крайней мере он посмеивался над ними до того, как в прошлом году впал в меланхолию, и уже ничто больше не вызывало у него улыбки.
Кэтрин стало грустно от этих воспоминаний. Она так старалась развлечь его рассказами о жителях деревни и забавах детей викария. Но он отказывался говорить о том, что его мучило, и она страдала от сознания своей вины. Это ее бесплодие превратило мужа из жизнерадостного кавалера в озлобленного незнакомца, искавшего забвения в бутылке.
В коридоре за галереей на столике была зажжена лампа, чтобы освещать дорогу гостям, забредшим сюда из парадных комнат. Когда Кэтрин подошла к лестнице, до нее донеслись возбужденные голоса.
Мужской и женский. Ей показалось, что они ссорились. Надеясь добраться до своей комнаты незамеченной, она начала подниматься по лестнице и вдруг заметила две фигуры, стоявшие наверху.
Мужчина схватил женщину за предплечье, как будто не давая ей уйти. При появлении Кэтрин они замолчали.
Сердце у нее упало. Толстая женщина в лиловом платье оказалась Лореной.
Свекровь издала шипящий звук и, выпрямившись, сверкающими глазами уставилась на Кэтрин.
Ее спутником был привлекательный джентльмен средних лет, с седеющими волосами и худощавой фигурой. Приятная улыбка появилась на его смуглом лице. Кэтрин удивило, как бесцеремонно он положил руку на плечо Лорены.
– Добрый вечер, – поздоровалась она. – Что-нибудь случилось?
– Конечно, нет, – отрезала свекровь. – Иди куда шла.
Кэтрин приготовилась, что ей прикажут возвращаться на кухню. Но Лорене, казалось, больше всего хотелось, чтобы сноха оставила их одних. Вот и хорошо! Кэтрин шагнула к верхней лестнице.
– Минуточку. – Мужчина отпустил Лорену и, подойдя к Кэтрин, встал перед ней, загораживая дорогу. – Так это вы молодая миссис Сноу. – Он поклонился. – Эзикиел Ньюберри, к вашим услугам.
Она вежливо кивнула:
– Приятно познакомиться.
Острые глаза Ньюберри изучающе смотрели на нее.
– А на вас приятно посмотреть, хотя ваши волосы растрепаны и на юбке пятна от травы. – Он повернулся к Лорене: – А вы как думаете? Разве она не похожа на зацелованную женщину?
