Барбара Картленд - Непостижимое сердце
Нелегко было найти способ поговорить с герцогом, практически это было невозможно. Мисс Маршбанкс возвратилась с похорон, заливаясь слезами, и Вирджинии пришлось организовать размещение гостей за обедом, проверить распоряжения по отправке гостей и проследить, чтобы слуг оповестили, кто уезжает вечером, а кто на следующее утро.
К тому времени, когда Вирджиния, закончила все то, что полагалось сделать мисс Маршбанкс, герцог поднялся наверх, чтобы переодеться к обеду, и Вирджиния в отчаянии подумала, что ей не удастся увидеться с ним наедине, поскольку в предыдущую ночь и за ночь до этого он сидел допоздна со своими родственниками.
Вопреки всему Вирджиния надеялась, что герцог найдет способ связаться с ней, но когда после обеда она не получила от него весточки, то поняла, что сама должна войти с ним в контакт. Она написала ему несколько слов, сообщив, что хотела бы увидеть его, и задумалась, как лучше передать записку герцогу. Тогда Вирджиния вспомнила о картах, которые передал ей герцог и которые, по его словам, представляли большую ценность. Вирджиния пошла в библиотеку и принесла их. Она положила свою записку в одну из карт и с рулоном в руках отправилась на поиски Мейтьюза. Ей не удалось найти дворецкого, но она наткнулась на Джеймса, который нес в салон поднос с грогом.
– Джеймс, – обратилась к нему Вирджиния, – я хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня.
– Конечно, мэм, – ответил он.
– Тогда возьми эти карты и положи на туалетный стол его светлости, – попросила Вирджиния. – Именно туда! Понимаешь? Здесь содержится кое-что ценное, и я не хочу, чтобы эти вещи валялись без присмотра. Пусть его светлость увидит, что они находятся у него в полной сохранности, когда вернется в свою комнату сегодня ночью.
– Хорошо, мэм, – согласился Джеймс. Но тут Вирджиния заколебалась.
– Нет, хорошенько подумав, – сказала она, – я считаю, что лучше его светлости получить карты раньше. Когда он выйдет из столовой, не сможешь ли ты украдкой передать их?
– Постараюсь как-нибудь, мэм, – решительно ответил Джеймс.
– Благодарю тебя, – сказала Вирджиния и ускользнула, боясь, как бы кто-нибудь не заметил, что она разговаривает с Джеймсом, и не допросил лакея.
Она направилась в гостиную и стала ждать. Мисс Маршбанкс отказалась от обеда и ушла в свою комнату, чтобы рыдать на своей постели. Вирджиния не знала, что сказать или сделать, чтобы успокоить ее. Она понимала, что теперь, когда все закончилось, бедной женщине лучше всего побыть одной.
Было тяжело сидеть в маленькой комнате и ждать. Но ей ничего не оставалось делать, и она думала, что время никогда не тянулось так медленно. Пробило десять часов… одиннадцать… в отчаянии Вирджиния подумала, что Джеймс, должно быть, не сумел перехватить герцога, когда тот внезапно появился в дверях с серебряным подносом в руке.
– Его светлость приветствует вас, мэм, – сообщил он, – и просит, чтобы вы положили карты в его стол в библиотеке. Он говорит, что вы знаете, где лежит ключ.
– О, благодарю тебя, Джеймс, – сказала Вирджиния. – Да, я знаю, где лежит ключ.
Она с трудом дождалась, пока Джеймс не закрыл дверь, а затем развернула карты и отыскала, как она и надеялась, клочок бумаги, спрятанный среди них. На нем было нацарапано всего несколько слов, но, по крайней мере, теперь Вирджиния знала все, что нужно.
«Встретимся завтра в пять часов утра на конюшенном дворе», – написал герцог, и Вирджиния прижала бумажку к щеке, прежде чем подняться наверх, в свою спальню.
На следующее утро Вирджиния поднялась задолго до пяти часов утра. Когда она выходила из замка, все еще спали крепким сном, но в конюшенном дворе, похоже, было полно людей. Герцог ждал ее верхом на черном жеребце, на котором он обычно ездил, а ее лошадь стояла рядом с ним; ее седлали два грума, в то время как другие, видимо, получали инструкции от герцога.
– Доброе утро, мисс Лангхолм, – приветствовал ее герцог, вежливо приподняв шляпу. – Я подумал, что, возможно, вам захочется прокатиться верхом, прежде чем приступить к дневным трудам.
– Да, вы правы, ваша светлость, – ответила сдержанно Вирджиния.
Грум помог ей вскочить в седло, и, как только она уселась, жеребец герцога взвился на дыбы и принялся рыть землю копытами.
– Он застоялся, ваша светлость, – сказал грум. – В последние дни ему не хватало упражнений.
– Тогда сегодня я доведу его до изнеможения, – ответил герцог. – После хорошего галопа у него поубавится сил.
– Именно это ему и нужно, ваша светлость, – согласился грум.
Вирджиния и герцог пустились в путь, держась, как она заметила, так, чтобы их не было видно из замка, и выехали с конюшенного двора через северные ворота. Они недолго ехали легким галопом, лошадь герцога вела себя чрезвычайно капризно. Затем он, наконец, с улыбкой повернулся к ней.
– Мы сбежали! – сказал он, и Вирджиния улыбнулась в ответ, чувствуя себя так, будто они действительно удрали с уроков.
– Я соскучился по тебе, – тихо произнес герцог, и Вирджиния, увидев выражение его глаз, почувствовала, как ее сердце рвется из груди.
– Я не мог встретиться с тобой прежде, – продолжал он. – Ты поняла, правда?
– Конечно.
– Все эти люди толпились вокруг меня, полные любопытства и подозрения. Если бы они заметили тебя, то стали бы строить предположения. Догадались бы, что я люблю тебя. Я думал о тебе каждую минуту, каждую секунду, и моим единственным утешением было то, что ты находишься в замке. Я знал, что ты рядом. И хотя мы не могли быть вместе, это значило для меня больше, чем я могу выразить словами.
– Я должна кое-что рассказать тебе, – сказала Вирджиния.
– Неужели мы должны говорить о чем-то другом, кроме нас самих? – запротестовал герцог. – Кажется, прошла вечность с тех пор, как я видел тебя, Вирджиния. Я хочу разговаривать с тобой… Больше всего на свете я хочу поцеловать тебя.
Вирджиния еле сдержала себя, когда он произносил эти слова. Но именно потому, что любила его, она хотела рассказать ему то, что, по ее мнению, он должен был услышать.
– Послушай! – с волнением произнесла она. – У капитана Рилла в комнате есть тросточка с вкладной шпагой. Мне не приходилось видеть такую прежде, но это страшное оружие. Я вижу только одну причину, по которой он захочет воспользоваться ею.
– Будь он проклят! – простонал герцог. – Неужели он всегда будет стоять за нашей спиной, отбрасывая тень на наше счастье? Забудь о нем, Вирджиния. Забудь о нем, пока нам не придется повернуть к дому. Дай мне руку.
Он подъехал ближе к ней, и, держа одной рукой поводья своей лошади, она сняла перчатку и протянула ему другую руку. Она ощутила силу и тепло его пальцев, и ее пронзила дрожь. Она почувствовала, будто внезапно ожила, и одно его прикосновение развеяло все ее страхи, все ее волнения – исчезло все, она ощущала только радость от его близости. Он наклонил голову и поцеловал ее пальцы, но жеребец, испугавшись листа, перелетевшего через тропинку, рванулся в сторону и разделил их.
