Эмилия Остен - Верность и соблазны
Рэйвенвуд подошел, шурша сапогами по мокрой траве.
– Идемте, МакТирнан. Пора выбирать пистолеты.
Право взять оружие первым оставалось за Уорнелом; Айвен вынул из ящика второй пистолет и пошел вслед за графом к своему концу поляны. Какая-то птица заорала в листве, недовольная тем, что чужаки вторглись в ее владения и не собираются уходить. Задрав голову, Айвен увидел в листве темные комки – растрепанные гнезда. При выстрелах отсюда сорвется целая птичья стая.
Айвен снял плащ, и Рэйвенвуд передал его подбежавшему груму. Если бы Уорнел выбрал сабли, то дрались бы в одних рубашках, чтобы ничто не стесняло движений. Гуманное оружие эти пистолеты, гуманное к моде: можно не снимать сюртук и выглядеть как истинный джентльмен, даже убивая кого-то – или умирая на мокрой от росы траве.
Айвену вдруг стало смешно.
– Удачи, МакТирнан, – вполголоса пожелал граф и отправился на свое секундантское место. Напротив, в тридцати пяти шагах, Айвен ясно увидел Уорнела – замер на позиции, опустив руку с пистолетом, в позе отчетливо читается напряжение и… обреченность. Конечно, за ночь баронет успел выяснить кое-что о женихе Анны Суэверн – может быть, нечто, чего ранее не знал. Например, что Айвен тоже весьма неплохой стрелок, да еще и привыкший бить на поражение – не дрогнув и не сомневаясь.
Время потекло медленно и вязко, краем уха Айвен услышал, что секунданты дали сигнал к началу дуэли, но не спешил поднимать пистолет и выпускать пулю в противника. Он стреляет первым, и у него есть немного времени, чтобы пропустить по кончикам пальцев еще одну мысль.
Как ни странно, честь уже отошла на второй план. Та честь, что привела обоих дуэлянтов сюда. Теперь осталась та, которая будет после. Которую он принесет Анне.
Каким бы Анна ни хотела видеть его, Айвен никогда не сможет измениться по чьему-то требованию. Он не мог в юности, не сумеет и теперь. Но он может избавить ее от плохих последствий собственных поступков, избавить от тревоги, от тоскливого ожидания – что же он выкинет в следующий раз? Зверя, живущего внутри, можно и нужно дрессировать. Война окончилась. Впереди только мирная жизнь. Зверь научится ходить на сворке и не бросаться на все живое, чего бы это Айвену ни стоило.
Он поднял руку с пистолетом и, не колеблясь более, выстрелил. Над головой, скандаля, вырвались в хмурое небо птицы, и Айвен видел, как качнулись волосы баронета, когда пуля свистнула у его виска.
Мимо.
Он знал, что не совершил ошибки с этим выстрелом в том, что касается Анны, но понял, что совершил ошибку в том, что касается баронета. Когда тот улыбнулся (эту улыбку Айвен видел очень отчетливо) и поднял свой пистолет.
С деревьев сорвалась вторая стая, перетерпевшая первый выстрел.
Земля качнулась, а потом перед глазами почему-то оказалось небо.
Глава 16
– Анна, пожалуйста, сядь и успокойся. Если ты будешь бегать туда-сюда, ничего не изменится, кроме того, что у меня голова перестанет болеть от твоего мельтешения. – Луиза протянула нитку и сделала еще один стежок. – Не понимаю, как ты умудряешься так быстро двигаться в этом платье.
– А я не понимаю, как ты можешь вышивать, когда… – Анна остановилась у окна и вцепилась в портьеру, глядя во двор. – Почему их еще нет?
– Отвечу по очереди. Вышивание меня успокаивает, соперничать с тобой в беге я все равно не могу. А нет их потому, что мужчины никуда не торопятся. Возможно, они после дуэли пожали друг другу руки и отправились в ближайший паб, чтобы обмыть успешное начинание.
– Айвен так никогда бы не поступил. Он знает, что я волнуюсь.
– О, поверь мне, когда дело доходит до дуэлей, это правило отменяется.
Анна повернулась к ней:
– Руперт дрался на дуэли, когда уже познакомился с тобой?
– Был один эпизод в нашей общей биографии, – усмехнулась Луиза. – Подробностей раскрывать не стану, однако все закончилось мирно распиванием бренди в клубе. И хотя дуэль состоялась из-за меня, Руперт вовсе не торопился сообщить мне, что он жив и здоров. Тогда я и поняла целительную силу вышивания. – Луиза аккуратно отрезала нитку и полюбовалась на почти законченную работу.
Анна повернулась к окну и замерла.
– Едут. – Пальцы вцепились в портьеру так, что казалось, плотный бархат сейчас затрещит. – Это карета. Лошадей ведет грум.
– Вот черт побери! – выругалась Луиза и, отбросив пяльцы, стремительно подошла к окну. – Вот черт!..
Анна и сама понимала, что возвращение в карете ничего хорошего не сулит. Мужчины уезжали верхом – верхом и должны были вернуться, если только… Самые страшные ее кошмары обретали плоть.
Все эти десять лет она боялась, что Айвена убьют. Она привыкла, что он на войне, где-то там сражается, даже когда перестал писать ей. И вот он вернулся, и можно больше не бояться, что его убьет шальная пуля. Анна никогда не думала, что его могут убить здесь, в мирном Лондоне, на идиотской дуэли.
Она выскочила из гостиной (Луиза не отставала) и успела как раз в тот миг, когда двери дома распахнулись. Видимо, грум уже успел позвать на помощь, так как в вестибюль выбежали слуги.
Анна увидела Айвена и всхлипнула. Он шел сам, опираясь на плечо Рэйвенвуда, оба перепачканы кровью, серый сюртук МакТирнана словно напитался ею. Из-за того что ее было очень много, нельзя было понять, куда Айвен ранен. Он увидел Анну, ее взгляд и слабо махнул свободной ладонью, будто пытаясь сказать: все в порядке.
– Что случилось? – рявкнула Луиза. – Руперт! Ты обещал, что все вернутся живыми!
– А все и вернулись живыми, – ответствовал граф с непроницаемым лицом, продолжая вместе с Айвеном перемещаться по направлению к лестнице. С другой стороны МакТирнана уже поддержал слуга. – Он ранен в правое плечо, ничего опасного. Мэтр Ларкинз обо всем позаботится.
Только сейчас Анна увидел невысокого бородатого человека, который вошел в дом за графом и Айвеном. Он кивнул ей, будто успокаивая.
Луиза уже повернулась к слугам, отдавая распоряжения насчет гостевой спальни (понятно, что во флигель Айвена не понесут), Анна пошла рядом с мужчинами. Рэйвенвуд и его слуга ловко помогли Айвену подняться по лестнице – по правде говоря, они его почти несли, – и двери большой светлой комнаты распахнулись перед ними. Служанка стремительно сняла покрывало, чудовищная белизна простынь приняла на себя раненого, и Рэйвенвуд тут же начал расстегивать на нем сюртук.
– Вам лучше выйти, – бросил граф Анне.
– Я останусь, – ответила она твердо. – Только попробуйте меня прогнать.
– Пусть леди остается, если не боится вида крови, – внезапно вступил в разговор до сих пор молчавший врач. – Когда близкие держат больного во время операции, это часто помогает. Нет! – прикрикнул он на Рэйвенвуда. – Не стаскивайте с него рукав, разрежьте! Так вы причините гораздо меньше боли.