Мэри Маккол - Когда тайна раскроется
Она ответила точно так, как он надеялся: подняла голову и встретилась с ним глазами. Они были мягче и прелестнее, чем обычно.
– Нет… ну, да… это просто…
Она остановилась, тряхнула головой, а затем бросила на него взгляд, в котором была странная смесь счастья и облегчения. Это было то откровенное выражение, которое интриговало его с самого начала. Это была другая Элизабет – Элизабет, сильная духом, Элизабет, в которой горел огонь. Теперь она выглядела гораздо лучше, чем та неуверенная, задумчивая женщина, которую он видел в прошлый раз, и Александр не удержался от улыбки, видя это.
– Что, сэр, вы находите во мне смешного? – Ее явно задела за живое его улыбка.
– Нет, леди, – произнес он совершенно серьезно. – Если честно, то я нахожу вас невероятно красивой.
Она застыла. Язвительное замечание, которое она уже приготовила в ответ на его заявление, застряло у нее в горле. Элизабет, глядя на него в упор, судорожно сглотнула.
– Что ты сказал?
– Я сказал, что ты красива, Элизабет, а также благородна, великодушна, умна и справедлива. – Он не опускал глаз. – Не говоря уже об остальных достоинствах.
– Это верно.
Неужели она улыбнулась?
– Говоря по правде, – добавил он, сознательно ее провоцируя, – я должен был бы добавить к этому списку «более милосердна, чем гневлива», после того, что пережил прошлой ночью.
– Если ты переживал, то ты это заслужил, – ворчливо произнесла она. – Однако твое определение в корне неверно, поскольку я вообще не испытываю сейчас гнева.
Александр откинулся на спинку кресла и с изумлением посмотрел на Элизабет. Действительно ли она сказала это, или он заснул и видит чудесный сон?
– Что ты сказала? – спросил он и тут же понял, что повторяет те же слова, что произнес совсем недавно.
– Я сказала, что испытываю не такой гнев, как раньше.
– Что означает «не такой»?
Она посмотрела ему в глаза.
– Я имела возможность обдумать все, в чем ты признался, и, кажется, некоторые твои действия могу понять.
– Вот как?
– Да. Именно так.
– Значит, ты простила меня?
– Нет, конечно. – Она подняла бровь. – Думаю, ты сильно страдал, когда сидел здесь в одиночестве, размышляя над своей судьбой.
Хотя последние часы были для Александра куда терпимее тех, что ему приходилось выносить, он поспешил подтвердить:
– Они не были приятными.
– Это хорошо.
Ему снова пришлось себя сдерживать – на этот раз чтобы не рассмеяться. Господи, да она просто прелесть. Ни одна женщина не нашла бы в себе силы перешучиваться с ним после того, что произошло.
Он с трудом сдерживал улыбку, когда произнес:
– Ладно, леди, можно по крайней мере сказать, что ты не считаешь меня физической угрозой?
Он перевел взгляд на камин; щипцы и кочерга были унесены прошлым вечером, когда Элизабет и все прочие покинули эту комнату.
Александр решился пошутить:
– И ты больше не будешь угрожать щипцами?
– Полагаю, что не буду, – сухо ответила она, – хотя тебе следует помнить, что я хорошо владею кинжалом. – Она округлила глаза для большей убедительности. – Предупреждаю, что один из них может сейчас находиться в моем рукаве.
– Я буду осторожен.
Снова наступила тишина. Момент взаимной благожелательности прошел, и оба не знали, как прервать возникшую неловкость.
Александр показал рукой на стоящий против него стул по другую сторону от небольшого игрального столика. Он хотел, чтобы они приблизились друг к другу, хотя бы немного.
– Поскольку мы, похоже, согласились на том, что я безвреден… – Она бросила на него пристальный взгляд, и он, кивнув в знак согласия, уточнил: —…что я не представляю для тебя непосредственной угрозы, не согласишься ли ты посидеть со мной какое-то время?
Элизабет поколебалась, явно не в состоянии прийти к какому-либо решению, и Александр шутливо поднял руки: мол, сдаюсь.
– Если хочешь, можешь связать мне руки за спиной, чтобы быть уверенной в полной безопасности.
– Ты заслужил это, мошенник.
– Я готов на все ради тебя.
Он произнес это тихо, почти серьезным тоном, заставляя себя проявлять терпение и ждать, хотя ему хотелось прижать ее к себе и уговаривать способом, который убедительнее любых слов.
Она была так красива в эту минуту!
Просто смотреть на нее было наслаждением, с которым мало что на свете могло сравниться. Потому что ее красота заключалась не только в правильных пропорциях, но и в душевных свойствах. Благородство, честь, доброта отражались в ее выразительных глазах, привлекавших его с самого начала. Александру так захотелось ее обнять и приласкать, хотя он знал, что не имеет на это права.
Если ему и суждено заключить ее в объятия, она сама должна проявить инициативу, а он пока может лишь молить об этом судьбу.
Элизабет слегка тряхнула головой. Когда она вошла в комнату, на ней не было ни покрывала, ни платка, золотисто-медовые волосы переливались разными оттенками – от огненного до цвета желтого шелка. Ее брови были нахмурены.
– Я должна идти, сэр. После того, что произошло… – ее голос дрогнул, и она снова тряхнула головой, – я должна сделать все, что в моих силах, чтобы оторваться от тебя. Мне не следует снова сближаться с тобой.
Сердце у Александра билось медленно и тяжело, словно ему было тесно в груди. Александр внезапно понял, что затаил дыхание. Встретившись с Элизабет, взглядом, он уловил в ее глазах желание, которое тут же – все благословенные ангелы и святые! – вызвало в нем ответную реакцию, и внутри у него что-то перевернулось. Этот ее взгляд придал ему смелости нарушить наступившую тишину. Он намеревался предложить ей отбросить строгость и рассудительность и положиться лишь на то чудо, которое по-прежнему ощущали они оба.
– Но?.. – негромко произнес он.
Она вздохнула, глаза ее блестели.
– Но я не могу уйти, – произнесла Элизабет срывающимся шепотом, с усилием выдавливая слова. – О Боже, я не могу избавиться от желания всегда быть с тобой.
Александр закрыл глаза. Сердце его бешено колотилось. Он никогда еще не испытывал такой безумной радости.
Он поднялся с кресла и сделал к ней осторожный шаг… Элизабет почти сразу оказалась в его руках. Александр привлек ее к себе, прижал к груди и с силой обнял, а потом начал осыпать бесконечными поцелуями ее глаза, лоб и соленые от слез щеки.
– Иисус милосердный, как я люблю тебя, Элизабет, – хрипло прошептал он. – Прости меня. Очень жалею, что причинил тебе боль. – Александр прижал ее к себе.
– В самом деле?
Этот вопрос прозвучал глухо и несколько сдавленно. Александр улыбнулся ей, когда Элизабет откинулась назад в его руках и, громко всхлипнув, посмотрела ему в глаза. Ее волосы спутались. Несколько прядей прилипли к мокрой от слез щеке. Ресницы намокли, подчеркивая красоту ее сияющих глаз.
