Маргарет Макфи - Западня для лорда
— Я не стану свидетельствовать против вас, Френсис, — сказала она со странной смесью решимости и смирения в голосе.
— Вы намерены солгать, заявив, что я ни в чем вам не признавался?
Покачав головой, она слабо улыбнулась:
— Намерена говорить правду или безмолвствовать.
Слова эхом разнеслись в тесном пространстве камеры. Слова, записанные в ее сердце. Его сердце екнуло при виде такого выражения мужества, дерзости и глубины понимания.
— Вы не можете так поступить, Венеция.
— Скоро вы убедитесь в том, что могу, Френсис.
Она посмотрела на него с вызовом.
— Если вы откажетесь говорить, вас заключат в тюрьму.
Она лишь пожала плечами, будто угроза ее совершенно не пугала.
— Вы хоть понимаете, каково это — находиться за решеткой?
Неужели она не осознает, что на кону не только ее карьера?
Венеция обвела взглядом камеру, затем снова посмотрела Линвуду в глаза:
— Да, понимаю.
— Венеция, вы ничего не понимаете. Вы самая желанная женщина во всем Лондоне. Множество мужчин жаждут заполучить вас. Стражу можно подкупить, да и сами они не прочь поразвлечься. В тюрьме вы не будете в безопасности.
— Даже если так, они не смогут похитить у меня жизнь, — возразила она.
— Не пытайтесь изображать из себя продажную девку, нам обоим известно, что вы совсем не такая.
На мгновение ее маска уверенной, умудренной опытом женщины пала, явив лик маленькой беззащитной девочки. Венеция поспешно отвернулась, пытаясь совладать со своими чувствами.
— Я совершила ошибку и не стану подтверждать ее, выступив против вас в суде.
В ее словах звучало упрямство, в глазах сверкала решимость. Она крепко сжала губы.
Проведя по волосам, Линвуд отвел взгляд.
— Да поможет нам Бог, Венеция, — чуть слышно прошептал он, не в силах совладать с собой.
— Мне очень жаль, Френсис, — так же тихо отозвалась она. Ее самоконтроль изменил ей впервые с тех пор, как она вошла к нему в камеру. — Я считала вас виновным. Не желала ничего подобного и не думала, что мы… — Она прикусила губу, не закончив фразы. Когда она снова посмотрела ему в глаза, он прочел в ее взгляде чувство, которое было невозможно скрыть. — Я сделаю все возможное, чтобы спасти вас.
Развернувшись, она зашагала к двери.
— Все возможное, Венеция? — спросил он. Его сердце бешено колотилось. — Раз уж вы настроены столь решительно, есть один способ…
Венеция повернулась.
Линвуд медленно подошел, не сводя глаз с ее лица.
В ее глазах стояли слезы, голубая жилка на нежной шее пульсировала в бешеном ритме, грудь быстро вздымалась и опускалась.
Молчание становилось невыносимым.
— Жена не может свидетельствовать против мужа, — чуть слышно сказал он.
Венеция не сразу поняла, что он имеет в виду.
— Выходите за меня замуж, — хриплым голосом произнес он.
Таких слов Венеция от него никак не ожидала. Она уставилась на Линвуда широко раскрытыми глазами, хотя и была точно уверена, что слух ее не подвел. В воцарившейся напряженной тишине она отчетливо слышала биение собственного сердца. Внутри все переворачивалось, кровь так быстро бежала по жилам, что закружилась голова. Она потянулась к спинке стула, но Линвуд опередил ее, поддержав за талию крепкой рукой. Ей показалось, что от его касания ее кожа вспыхнула ярким пламенем.
Она посмотрела в его глаза, глаза мужчины, которого любила всем сердцем. При иных обстоятельствах она с радостью бы приняла его предложение, сделалась бы его супругой, родила ему детей.
— Вы говорите несерьезно, — прошептала она.
— Никогда еще не был столь серьезен.
Его глаза подтверждали правдивость намерений.
— Это невозможно, — запротестовала Венеция. — Вы наследник графского титула, а я — простая актриса.
— Мне известно, кем мы оба являемся, Венеция.
А еще он сидел в тюрьме по обвинению в убийстве, и все из-за ее слов.
В молчании она рассматривала прекрасные черты его лица, прямой нос, четко очерченные скулы и подбородок, черные глаза, пылающие страстью, способные проникнуть в самую суть ее души. Выйти замуж за сильного мужчину, которого любит она сама и который любит ее, — детская мечта. Она готова была тысячу раз принять предложение Линвуда, но только не в таких обстоятельствах.
— Вы хотите жениться на мне, чтобы спасти от тюремного заключения, — с болью в голосе произнесла она. — Не уверена, что могу позволить вам это.
Что-то вспыхнуло в глубине его глаз.
— Сделав вас своей женой, я точно смогу избежать петли.
Дыхание давалось Венеции с трудом. Линвуд все еще поддерживал ее за талию, и ей казалось, что она слышит стук его сердца. Через единственное решетчатое окошко под потолком в камеру проник солнечный лучик, смягчивший черты его лица. Она не знала, может ли доверять ему. Разум говорил одно, сердце — другое.
— Вы же сказали, что сделаете все возможное, Венеция.
Какие бы причины ни крылись за его предложением, он прав. Не сводя с него глаз, она кивнула:
— Да. Можно ли все устроить в срок?
Она понимала, что нужно отстраниться, но вовсе не его рука удерживала ее рядом.
— Мой отец дружен с архиепископом Кентерберийским. Ему не составит труда раздобыть нам священника и выписать специальный документ с нашими именами.
С ее именем на документе. Венеция закрыла глаза, осознавая всю трудность происходящего. Ее имя. Не имело значения, как далеко она сбежала, что делала, чтобы скрыться, правда о ее рождении всегда будет преследовать по пятам и дышать в спину.
Линвуд поджал губы.
— Неужели эта перспектива столь ненавистна вам?
Венеция осознала, какой должна показаться ему ее реакция.
— Вы все не так поняли. Дело в том, что…
Он взирал на нее взглядом столь пронзительным, что она едва смела дышать.
— Так в чем же дело?
В его голосе прозвучала опасная нотка.
Настал момент истины. Чтобы спасти Линвуда, Венеции придется открыть ему то, что скрывала всю жизнь, кем она в действительности доводится Ротерхему. Это признание все между ними изменит. Она сделала глубокий вдох, слегка коснувшись грудью его торса. Он крепче прижал ее к себе.
— Есть кое-что, чего я не говорила вам. Френсис. Мое признание заставит вас пересмотреть предложение.
— Как много мрачных тайн, Венеция. Вылили мы вообще когда-нибудь честны друг с другом?
Всматриваясь в его черные глаза, она различала таящуюся в их глубине ранимость. Протянув руку, провела пальцами по его заросшей щетиной щеке:
— Больше, чем вы можете себе вообразить.
Она никак не могла заставить себя произнести изобличающие слова, но иного пути не было.
