Мэри Патни - Уроки любви
— Магараджа слишком умен, чтобы повести свои войска в сражение без малейшего шанса на победу. Но все может измениться, если, к примеру, Афганистан восстанет против британских гарнизонов. Тогда Раджив Сингх уговорит пенджабцев присоединиться к нему, и они вместе могут нанести значительный урон.
— Ты думаешь, такое возможно?
— Просто я очень обеспокоен. Должно быть, твой дядя участвовал в попытке свергнуть Раджива Сингха, но, к счастью, все кончилось провалом. Однако я поговорю с властями в Бомбее и попрошу не спускать глаз с этой местности. А ты продолжай читать дневник Петра.
— Хорошо.
Не в силах больше сдерживаться, Лора положила руку на шею мужа, и они как завороженные смотрели друг на друга. Политика моментально уступила место иным чувствам. Йен привлек жену к себе и поцеловал. Тлеющее желание в обоих вспыхнуло, как сухое дерево. Подхватив Лору на руки, он донес ее до ближайшей кровати и стал осыпать поцелуями. Она чувствовала его твердую плоть, чувствовала, как Йен поднял ей юбку, коснулся самого интимного места, и вздрогнула от неимоверного желания получить однажды испытанное удовольствие. Причем немедленно.
Это нетерпение и вернуло ее к действительности. Господи, она снова на грани сумасшествия, снова приблизилась к точке, когда уже не в силах управлять собой.
— Нет! Я не должна!
Йен напрягся, его пальцы уже были внутри. Мысленно она умоляла мужа, чтобы он игнорировал ее протест и закончил то, что они начали.
Но уже было поздно.
— Проклятие! Проклятие!
Йен вскочил на ноги и закрыл лицо руками. Постепенно он взял себя в руки, и Лора услышала его ледяной голос:
— Лучше расскажи мне о своих проблемах, я больше такого не вынесу.
— Кажется, я не смогу объяснить, — прошептала она.
— Попытайся, черт возьми! Если такое случится еще раз, я либо возьму тебя силой, либо уйду навсегда. Может, ты хочешь, чтобы тебя изнасиловали? Тогда подыщи для этой цели другого человека, я в такие игры не играю.
Его гнев отрезвил ее как ушат ледяной воды. Лору била дрожь. Она села, натянула халат на голые колени, кое-как собралась с духом и начала:
— В доме Хабибура я уже говорила тебе, что боюсь не страсти, а того, что ее во мне слишком много. Для одних людей она радость, для других обуза, но в основном поддается управлению. А вот для моих родителей страсть была сумасшествием. Она погубила их, и я уверена, что если поддамся страсти, то неизбежно погублю нас обоих. Вот почему я решилась на брак, в котором не будет страсти.
Злость Йена прошла, он застыл на месте, белый как мел.
— Подобные идеи не рождаются из пустоты. С чего ты взяла, что страсть опасна?
— Это началось, когда мне было лет пять или шесть. Родители уехали на бал, вернулись очень поздно, но я проснулась, когда открылась дверь, вылезла из постели, вышла в холл, чтобы посмотреть, в каком они настроении. Папа что-то сказал, и мама ударила его. Они дрались словно звери, издавая нечеловеческие звуки. Я была в ужасе. Сейчас я бы поняла, что они делали. Возможно, наслаждались своей игрой, хотя это было похоже на убийство.
— Тебе пора уже понимать, — сухо заметил Йен. — Несколько минут назад мы вели себя так же. Лора покраснела.
— Знаю, поэтому и испугалась. В ту ночь я с ужасом наблюдала, как двое людей, которых я любила больше всего на свете, убивают друг друга у меня на глазах. Отец повалил ее на пол, и они начали… совокупляться. Я убежала к себе в комнату, забралась под одеяло и заплакала. Утром я не могла поверить своим глазам: мать выглядела очень довольной, отец тоже был в прекрасном настроении.
— Конечно, ты испугалась, но одного случая все же недостаточно.
— Были и другие. Худшее случилось через семь лет, когда… когда умер отец. — Лора замолчала.
— Ты говорила, что он покончил жизнь самоубийством.
— Я сказала тебе правду, но не всю. В тот день они устроили дикий скандал в гостиной, а я сидела в библиотеке при открытой двери, поэтому слышала каждое слово, хотя родители не подозревали, что я рядом.
— Тебе везло на подслушивания.
— Если ты живешь в таком доме, то просто невозможно не знать, что там творится. Слуг в доме не было, и родители не считали нужным сдерживаться. Драка началась из-за того, что мать узнала об измене папы. Мне кажется, той женщине хотелось доставить маме неприятности, поэтому она сразу пришла к ней и покаялась в грехе. Мать обезумела от ревности, потребовала объяснений, угрожая кастрировать папу. Вместо того чтобы все отрицать или попросить у нее прощения, он повел себя грубо, сказал, что она ведет себя как дура, раз придает значение таким пустякам. В конце концов, любит он только ее. Мать закричала, что если для него измена пустяк, то она немедленно пойдет к графу Вятову, который уже несколько лет пытается ее соблазнить. Отец стал кричать, что мужчина имеет право на измену, а ни одна честная женщина не позволит себе такого. Мать засмеялась, тогда отец ударил ее, назвал шлюхой и пригрозил убить, но она посоветовала ему лучше взять ружье, потому что ее может остановить только смерть. — Голос Лоры сорвался.
— Наверное, они стали драться, твоя мать случайно застрелила его и вам пришлось скрывать правду? — спросил Йен.
— Нет, тогда это имело бы какой-то смысл, — прошептала Лора. — Папа сказал, что не сможет убить любимую женщину, но убьет себя, если она ему изменит. Мать холодно ответила, что она слишком низко ценит любовь, которую он уничтожил собственными руками, и поэтому должна винить только себя. С этими словами она уехала из дома. Я хотела побежать к отцу, но не осмелилась, незаметно выскочила из библиотеки и спряталась в своей комнате. Я почти убедила себя, что это обычная драка и на следующий день все будет чудесно, как и прежде. Затем… я услышала выстрел, сразу побежала вниз, и когда увидела тело отца, то подумала, что если бы я сделала это раньше, ничего бы не случилось.
— Ты не должна так думать! — прервал ее Йен. — Ребенок не отвечает за поступки родителей.
— Как я могла не думать? — с мукой закричала Лора. — Падая, отец смахнул на пол предсмертную записку, в которой писал, что не сможет выдержать измену Татьяны и убивает себя, чтобы доказать ей свою любовь. — Ты можешь понять такое? Он погубил нас во имя любви!
— У твоего отца было небольшое помешательство. Ведь он страдал меланхолией, и случившееся в тот день навело его на мысль о самоубийстве.
— Конечно, но мать-то была нормальным человеком, за исключением тех дней, когда на нее нападал приступ страсти и она становилась такой же неуравновешенной. И хотя она не застрелила его, однако была способна на это.
— Но ведь не сделала же, а ты больше похожа на мать, чем на отца.
