Изобел Карр - Нежные сети страсти
– И поэтому тебе нельзя выходить из дома. Останешься здесь, под охраной целой армии слуг, а я поеду в Лондон искать помощи.
– Я не могу оставаться здесь и ничего не делать, Гарет. – Сидя взаперти, не зная, чем себя занять, она сойдет с ума от бесконечных терзаний.
– Я знаю, ты человек действия, и все же прошу тебя прислушаться. Я не смогу делать то, что должен, если буду постоянно думать, что с тобой что-то случилось.
Боу оттолкнула его руку и встала с постели. Босиком прошлась она по ледяному полу, ежась от холода. Почему он не хочет ее услышать? Это она во всем виновата. Ее вина – ей и нести ответ. Не может она сидеть сложа руки и ждать, пока ее спасут, словно принцесса в башне из слоновой кости. Она уже пыталась примерить на себя роль принцессы в башне, и вот что из этого вышло.
Гарет встал с постели и подошел к ней. Боу опустилась в кресло. Конечно, он мог без труда затащить ее обратно в кровать и заставить, пусть ненадолго, забыть все печали, но она не хотела забывать. Она уже пыталась все забыть, и вот результат.
– А ты, хочешь ли ты на самом деле вернуть своего сына? – сказала Боу, поразившись собственному тону. Она считала себя виноватой во всем, так какое у нее право обвинять Гарета?
Под скулами его заходили желваки. Он ничего ей не сказал, и по выражению его лица Боу не могла понять, чем вызвано его возмущение: тем ли, что она осмелилась задать ему этот вопрос, или тем, что слишком близко подобралась к истине. Он лишь развернулся и вышел в свою уборную.
За дверью послышался звон стекла, затем узнаваемый звук льющейся в стекло жидкости. Потом скрипнула дверь, донесся сонный голос его слуги. Она не смогла разобрать, что ответил ему Гарет, но, судя по характерному шороху, слуга помогал ему одеваться.
Боу поджала под себя окоченевшие ноги и безотчетно принялась терзать зубами ноготь большого пальца. Она зашла слишком далеко. Правду она сказала или нет, ей не следовало этого говорить. Гарет такого не заслужил.
Гулливер положил голову ей на колени, и она провела ладонью по покрытой густой спутанной шерстью шее друга. Может, Гарету и не по душе было это вынужденное прибавление в семействе, но он выполнил свой долг по отношению к мальчику. Обвинять его в том, что он рад пропаже ребенка, было нечестно. Нечестно, несправедливо и жестоко.
Боу проснулась ранним утром, дрожа от холода, с затекшим от неудобной позы телом. В предрассветной дымке очертания предметов были размыты. Боу устремила взгляд на кровать. Гарета там не было. Сунув ноги в тапки и надев халат, Боу отправилась на поиски мужа. Она должна была перед ним извиниться.
Скорее всего, он напился как сапожник и уснул в своем кабинете. Боу чуть ли не бегом спустилась вниз, но мужа в кабинете не было. Не было его ни в гостиной, ни в главном зале.
Боу побежала наверх. Заглянула в свою спальню. Пусто. Собравшись с духом, она открыла дверь в детскую. Тихо, темно, пусто и холодно как в склепе.
Злясь на него, на себя, не зная, что и думать, Боу побежала к сараю, но тут Пиблс в ночном колпаке набекрень заступил ей путь с мушкетом в руках. Узнав хозяйку, он в ужасе опустил оружие.
– Миледи? Я думал, на вас напали.
– Нет. Я искала мистера Сэндисона.
Пиблс нахмурил седые брови.
– Хозяин ускакал в Лондон несколько часов назад.
Глава 38
Он терял ее. Гарет в третий раз обходил квартал. Тревога за Боу туманила его мозг, мысли путались, и нужные слова, которые он должен был сказать ее брату, не шли на ум. Ветер усиливался, и он, зябко ежась, поднял воротник пальто.
Если он не отыщет Джейми, Боу его не простит. Она все больше отдалялась от него, а теперь может навсегда вычеркнуть его из своей жизни. И он этого никак не исправит.
И Джейми тоже жаль. Беднягу предали все, включая его родного дядю, который в заговоре с его отцом лишил ребенка положенного ему по праву рождения титула и наследства. Если уж ему не суждено быть преемником графского титула, то он по крайней мере мог бы жить, окруженный заботой и любовью в их с Боу семье. Не Боу лишила Джейми этой привилегии, а он, его кровный дядя.
Гарет вернулся к дому лорда Леонидаса. Все еще не придумав, что скажет, он несколько раз постучал в дверь. Она открылась. Выражение безразличия и скуки на лице знакомого слуги сменилось презрением, хотя мимика при этом оставалась привычно скупой. Чуть заметный недобрый прищур глаз, чуть заметно скривленные губы – вот и все.
Гарет протянул визитную карточку.
– Мне надо поговорить с лордом Леонидасом.
Дворецкий взял визитку и захлопнул дверь. Очевидно, Вон не делал тайны из своего отношения к мужу сестры. Его оставили дожидаться под дверью, словно нищего попрошайку, а ведь когда-то он был не просто вхож в этот дом – его принимали как своего, почти как члена семьи. И было это не так уж давно.
Спустя добрых четверть часа дверь снова открылась.
– Лорда Леонидаса нет дома, – сказал дворецкий до того, как во второй раз захлопнуть дверь перед самым носом Гарета.
Гарет постучал еще раз. Сильно. Дверь отворилась, и дворецкий уставился на него так, словно смотрел на помоечную крысу.
– Когда лорд Леонидас вернется, пожалуйста, передайте ему, что я жду его в «Красном льве» и что то, что я намерен ему сообщить, касается безопасности леди Боудисии.
Гарет не стал дожидаться, пока перед ним захлопнут дверь в третий раз, развернулся и пошел прочь. Если повезет, он сумеет отыскать Роланда Деверо или Энтони Тейна и убедить помочь ему.
Пусть члены Лиги и считали его негодяем, но их озабоченность судьбой Боу на этот раз может сыграть за него, а не против. Они не захотят помочь ему, но помочь Боу не откажутся. Если повезет.
Когда Гарет вошел, все разговоры разом стихли. Большинство лиц было ему знакомо, но из их прежней тесной компании никого не было. Проклятье. Он надеялся найти того, кто поможет ему войти в контакт с Воном; в это время года в город вернулись далеко не все.
Один из игравших в карты за дальним столом недавних членов клуба поднялся с места.
– Это закрытый клуб, сэр, – с апломбом произнес юноша. – Прошу вас покинуть помещение.
Гарет спокойно снял пальто и повесил на свободный крючок у двери.
– Закрытый клуб в публичном месте, – сказал он и пристроил шляпу на крючок. – И у меня назначена встреча с членом этого клуба.
– Мы все знаем, что вы сделали, – не унимался мальчишка. – Вас здесь больше не ждут. Вы отчислены.
– Оставьте его в покое, Кетлстон, – донесся из дальнего угла голос Деверо. – Если мистера Сэндисона решат отчислить, то это сделают те, кто вступил в Лигу раньше вас.
