Джулия Куин - Виконт, который любил меня
Он шептал ей на ухо утешения и нежно гладил по спине, пытаясь ободрить самим своим присутствием.
Медленно, очень медленно – он не знал, сколько времени просидел с ней под столом, – мышцы Кейт стали расслабляться. Руки немного потеплели, а дыхание, хоть и учащенное, уже не было таким хриплым.
Поняв, что ей легче, он чуть приподнял ее подбородок.
– Взгляни на меня, Кейт, – нежно, но властно приказал он. – Взгляни, и поймешь, что ты в безопасности.
Кейт попыталась открыть глаза, но ничего не получалось.
Энтони в жизни не сталкивался с подобным ужасом. Но ему казалось вполне естественным, что глаза не хотят открываться. Не хотят видеть то, что так ее пугало.
Однако через несколько секунд ей удалось открыть глаза и встретить его взгляд.
Энтони невольно отшатнулся.
Если глаза действительно зеркало души, что-то в Кейт Шеффилд разбилось в эту ночь. Она казалась измученной, потерянной и совершенно сбитой с толку.
– Не помню, – прошептала она едва слышно.
Он сжал ее руку, которую так и не выпустил, снова поднес к губам и бережно, почти по-отечески поцеловал ладонь.
– Не знаю, – покачала она головой.
– Помните, как пришли в библиотеку?
Кейт кивнула.
– Помните грозу?
Она на мгновение прикрыла глаза, словно старания держать их открытыми требовали больше энергии, чем у нее осталось.
– Гроза все еще не кончилась.
– Верно, – согласился Энтони.
Дождь по-прежнему бил по стеклу с такой же яростью, как и раньше, но прошло несколько минут с последнего громового раската.
Кейт посмотрела на него полным отчаяния взглядом:
– Я не могу… я не…
Энтони снова сжал ее руку:
– Ничего не говорите. Говорить буду я.
Он увидел, как Кейт содрогнулась и тут же расслабилась:
– Спасибо.
Он улыбнулся, хотя знал, что в темноте она ничего не увидит. Но может, почувствует? Может, расслышит улыбку в его голосе?
– Посмотрим, – вслух размышлял он, – о чем бы мне вам рассказать…
– Расскажите о доме.
– Об этом доме? – уточнил он.
– Да.
– Хорошо, – согласился Энтони, довольный тем, что она интересуется грудой камней и извести, так много для него значившей. – Как вам известно, я здесь вырос.
– Да, ваша матушка говорила.
При этих словах что-то теплое и мощное загорелось в его груди. Он сказал, что ей совсем не обязательно говорить, и она, очевидно, была благодарна за это, но теперь, как могла, участвовала в беседе!
Это, несомненно, означает, что ей уже лучше. Открой она глаза… не сиди они под столом, все казалось бы почти нормальным.
Его поражало собственное стремление сделать все, чтобы она пришла в себя.
– Рассказать вам о том случае, когда мой брат утопил любимую куклу сестры? – спросил он.
Кейт покачала головой и снова съежилась, когда поднявшийся ветер с новой яростью стал бросать пригоршни воды на стекла. Но тут же вскинула подбородок и попросила:
– Лучше расскажите о себе.
– Хорошо, – медленно протянул Энтони, пытаясь проигнорировать смутное неловкое чувство, разливавшееся в душе. Насколько легче повествовать о братьях и сестрах, чем о себе!
– Расскажите о своем отце.
– Об отце? – едва выговорил Энтони.
Кейт улыбнулась, но он был слишком шокирован ее просьбой, чтобы заметить это.
– У вас же был отец, верно?
Горло Энтони перехватило судорогой. Он не часто говорил об отце даже со своими родными. И твердил себе, что это потому, что все в прошлом: Эдмунд мертв уже больше десяти лет. Но, по правде сказать, некоторые вещи слишком сильно бередили старые раны.
А есть раны, которые не заживают даже через столько лет!
– Он… он был великим человеком, – тихо начал Энтони. – И прекрасным отцом. Я очень его любил.
Кейт повернулась, чтобы взглянуть на него.
– Ваша мать с такой любовью говорит о нем. Поэтому я и спросила.
– Мы все любили его, – просто ответил он, глядя в пустоту. Сейчас он не видел ничего, кроме отцовского лица, каким оно было в последние минуты жизни. – Он был лучшим отцом, которого может пожелать себе любой мальчишка.
– Когда он умер?
– Одиннадцать лет назад. Летом. Мне только исполнилось восемнадцать. Как раз перед моим отъездом в Оксфорд.
– Молодому человеку трудно потерять отца, особенно в такое время.
Энтони резко обернулся к ней.
– Отца потерять тяжело в любое время.
– Разумеется, – поспешно согласилась Кейт, – но, думаю, бывают особенно тяжкие времена. И для мальчиков и девочек все бывает по-разному. Мой отец скончался пять лет назад, и мне ужасно его недостает, но, думаю, это не одно и то же.
Он вопросительно посмотрел на нее.
– Мой отец был чудесным человеком, – объяснила Кейт. Глаза ее сразу потеплели. – Добрый и мягкий, однако при необходимости бывал и суровым. Но для мальчика отец значит очень много: именно он должен научить его быть мужчиной. А потерять отца в восемнадцать лет, когда только начинаешь понимать, какая ужасная это потеря… – Она громко вздохнула. – Возможно, я не имею права это обсуждать, тем более что не могу представить себя на месте мужчины, но считаю… – Она помедлила, поджав губы, словно пыталась подобрать слова. – Считаю, что это очень тяжело.
– Моим братьям было шестнадцать, двенадцать и два года, – тихо сказал Энтони.
– Полагаю, им тоже пришлось нелегко, хотя самый младший мальчик, должно быть, совсем его не помнит.
– Верно, – кивнул Энтони. Кейт грустно улыбнулась:
– Я тоже не помню свою мать. И от этого так странно на душе!
– Сколько вам было, когда она умерла?
– Это произошло в мой третий день рождения. Всего несколько месяцев спустя отец женился на Мэри, даже не удосужившись соблюсти общепринятого периода траура. Это весьма шокировало ближайших соседей, хотя, думаю, что нуждалась в матери больше, чем он в соблюдении этикета.
Энтони впервые задался вопросом, что случилось бы, умри его мать молодой, оставив на отца восьмерых детей, среди которых были совсем малыши, а один еще в пеленках. Эдмунду наверняка пришлось бы нелегко. Да им всем пришлось бы нелегко. Что же тогда испытала Вайолет?
Но по крайней мере у нее остался Энтони, который всеми силами старался заменить детям отца. А если бы скончалась Вайолет, в семье не осталось бы женщины, способной заменить детям мать. Когда Эдмунд погиб от укуса пчелы, Дафне, старшей из сестер, было всего десять лет. И Энтони был уверен, что его отец не женился бы во второй раз. Как бы он ни хотел, чтобы у детей была мать, все же не смог бы видеть в доме другую женщину.
– Как умерла ваша мать? – неожиданно для себя спросил Энтони, втайне поражаясь собственному любопытству.
– Инфлюэнца. Во всяком случае, так считали врачи. Впрочем, это могла быть какая-то другая легочная инфекция. Все произошло очень быстро. Отец говорил, что я тоже заболела, но быстро поправилась.
