Жюльетта Бенцони - Катрин. Книга третья
Жак Кер улыбнулся, посмотрев на удивленное лицо Катрин, которая никогда не видела ничего подобного, и ласково провел пальцами по бесстрашно рассекавшему волны красно — золотому кораблику, искусно нарисованному на карте.
— Я мечтаю о путешествиях, — сказал он, — мне мало мехов, и даже ткани моего компаньона Пьера Годара больше меня не удовлетворяют. Однако поговорим о вас. Садитесь-ка вот сюда, на эти подушки, и расскажите мне, каким чудом вы очутились здесь… откуда вы приехали? И отчего вы так бледны? Я думал, вас уже несколько месяцев нет в живых, госпожа Катрин!
Бережно откинув грубый капюшон, он привлек к себе молодую женщину, вглядываясь в ее усталые глаза, любуясь. золотыми волосами, сверкающими в пламени свечей.
— Разве вы не читали эдиктов короля… разве не слышали, как на всех перекрестках кричат, что я преступница, что за мою голову объявлена награда, что…
— Конечно, слышал, — прервал ее Жак, — но никак не мог понять, что же произошло. Вас обвиняют в том, что вы обманом увлекли за собой капитана де Монсальви и заставила его перейти на сторону врага. И в то же время прошел слух, что вы погибли… погибли в Руане вместе с Орлеанской Девой, которую Господь вознес на Небо и поместил среди праведников своих.
Катрин нервно рассмеялась, и это лучше всяких слов говорило о том, что ей пришлось вынести. Она устала бояться, трястись от страха, завидев только тень железного шлема или стеганого колета солдата. Она уже сама не помнила, сколько дней не сходила с седла, мчась вперед по скверным разбитым дорогам. Теперь ей казалось, что у нее болит все тело до мельчайших жилок.
— Вы не похожи на других, мэтр Жак. Вы ведь не станете говорить, что она колдунья и ее сожгли по заслугам?
— Только люди с низкой душой могут сказать такое! Только… только мессир де Ла Тремуйль, — произнес меховщик, понизив голос до шепота, — и мессир Рейно де Шартр, архиепископ Реймсский, оскверняют свои уста ложью! К несчастью, именно они завладели душой и совестью короля. На беду Франции, ею правит Ла Тремуйль, а вовсе не Карл VII. Однако что я могу сделать для вас, госпожа Катрин?
Она подняла на него глаза, полные благородной печали, и в сердце Жака ожили. Казалось, давно умершие воспоминания. Перенесенные страдания наложили неизгладимый отпечаток на облик Катрин: она стала столь трогательно-хрупкой, а в глазах застыло выражение такой муки, что перед этим не смогло бы устоять ни одно великодушное сердце.
— Можете ли вы спрятать меня и моих слуг? Меня разыскивают, преследуют… я лишилась большей части своих богатств… и я жду ребенка. Поможете ли вы мне найти кого-нибудь из капитанов короля, Ла Гира или Ксантрая… если, конечно, их тоже не бросили в тюрьму.
— Им не грозит заточение, разве что они попадут в плен к англичанам!
— Однако Арно де Монсальви в тюрьме!
— Арно де Монсальви перешел на сторону врага, — сухо сказал Жак Кер.
— Это гнусная ложь! — вскричала Катрин, топнув ногой. — Арно пытался спасти Жанну, как и я. Это правда, мы были в Руане и жили там среди врагов… но покинули этот город в кожаном мешке, который был брошен в Сену. Неужели это означает, что мы перешли на сторону врага!
Не в силах сдержать возмущения и обиды, она задрожала всем телом. Меховщик сжал ее ледяные руки своими теплыми ласковыми ладонями.
— Успокойтесь, друг мой, молю вас! Мне еще многое предстоит узнать от вас. Но прежде вам нужно выпить подогретого вина. Вы продрогли до костей. Масе, моя жена, еще не вернулась с вечерни. Как только она придет, мы уложим вас в постель. Вы понимаете, что мы вас никуда не отпустим? Вы хорошо сделали, что пришли в мой дом. Я счастлив, что вы прежде всего подумали о нас. Подождите секунду.
Он исчез, и Катрин вновь осталась одна. Она устало прислонила голову к высокой спинке кресла, чувствуя, как на нее нисходит умиротворение, словно бы разжалась какая-то пружина. Наконец-то она достигла пристани! И не нужно больше скитаться по большим дорогам и лесным тропам, изнывать от страха, страдать от голода, ежиться на ветру и мокнуть под дождем. Завершился этот бесконечный путь, когда они неслись вперед непроглядно-темными ночами, не зная, обретут ли пристанище на рассвете. Со сжавшимся сердцем она подумала об Арно, который томился в подземелье, — но она была уверена, что никакие испытания не способны сломить его гордость и бесстрашие. А еще она безгранично верила человеку, который так просто и естественно принял ее, протянув руку помощи.
Через несколько минут мэтр Жак Кер вернулся, осторожно держа в руках чашу с дымящиеся напитком. Катрин с наслаждением обхватила озябшими пальцами горячий фаянсовый сосуд, вдыхая пряный живительный запах.
— Вино с корицей, — сказал меховщик, — пейте, пока горячее… А потом вы мне все расскажете. О слугах не беспокойтесь, они на кухне, и моя старушка Маго о них позаботится.
Катрин глотнула обжигающего напитка, и ей сразу стало лучше.
Облокотившись о конторку, Жак Кер внимательно наблюдал за ней, сжав рукой подбородок. Катрин поставила на стол пустую чашу. Щеки ее слегка порозовели, и она даже попыталась улыбнуться.
Теперь я могу говорить. В двух словах обо всем не расскажешь, но я чувствую себя значительно лучше.
Обхватив руками колени, она начала свое повествование. Голос ее звучал спокойно, но в самом этом ровном тоне было что-то бесконечно трогательное. Кер слушал ее, не прерывая ни жестом, ни словом. Он походил на деревянную статую, и его неподвижный силуэт четко вырисовывался в неярком свете свечей. Только в глазах, неотрывно глядящих на Катрин, отражалось все, что он чувствовал.
Катрин уже заканчивала свой рассказ, когда снизу послышался чей-то голос, а затем что — то громыхнуло. Лестница затрещала под тяжелыми шагами. Меховщик, улыбнувшись Кат-чин, направился к двери, а молодая женщина поспешно схватилась за капюшон.
— Не бойтесь! Полагаю, вы будуте рады видеть человека, за которым я сразу же послал.
В темном проеме двери возникла могучая фигура мужчины; на его широких плечах был небрежно накинут черный плащ, открывавший короткий замшевый колет и облегающие штаны того же цвета. Непокорные пряди ярко-рыжих волос падали на блестящие карие глаза, а суровое лицо светилось от радости. С восторженным криком Катрин вскочила и кинулась на шею пришедшему. Это был Ксантрай! Рыжеволосый Ксантрай! Верный соратник Жанны д'Арк и лучший друг Арно де Монсальаи!
При виде Катрин из груди его вырвался радостный возглас. Бесцеремонно обхватив своими ручищами молодую женщину, он оторвал ее от пола, расцеловал в обе щеки и только затем поставил на ноги, но не отпустил. Поворачивая ее перед собой, словно куклу, он вопил:
