Лидия Джойс - Тени в ночи
– Нет. – У Ферн возникло ощущение, будто пачка у нее в кармане становится все тяжелее.
– Значит, еще спросит, я уверена. – Абби посмотрела на зеленую дверь всего в нескольких футах от них. – Тут я остановлюсь, мэм. Все мужчины ушли домой, когда начался дождь. Они закончили укладывать шифер, сбили штукатурку, и сейчас наверху очень скользко, чтобы ставить новые перекрытия. Энни Уивер приготовила вам ленч и оставила на краю камина, там нет полки для подогревания еды. Хотите, чтобы я пришла и...
– Нет, этого не требуется, – ответила Ферн, больше всего желая сейчас найти какое-нибудь укромное место, чтобы избавиться наконец от писем.
– Тогда я вернусь перед обедом, мэм. – Абби слегка присела в реверансе и направилась к блестящей зеленой двери.
Глава 19
Ферн быстро прошла мимо, желая насколько возможно увеличить расстояние между собой и домом Рестонов. Ее мозг усиленно работал. Если жена не просто так бросала ему оскорбления, значит, Джозеф Рестон действительно не умел читать. Может, он и не безумен, как она думала. Может, его интересовали не все бумаги, только он не мог отличить, какие из них важные, а какие – нет. В его хижине полно бумаг, которые он не в состоянии прочесть, но того, что он хотел, там вообще не было...
Ферн впервые обрадовалась, увидев серую громаду Рексмера. Она прошла через задний двор в кухню, стряхнула зонт, оставила его у двери с внутренней стороны и в сопровождении эха своих шагов направилась к лестнице. Приказав себе не думать об ужасной ближней комнате, Ферн поднялась по ступеням, пересекла главный зал, чтобы подняться по той головокружительной лестнице. На миг воображение представило ей темную фигуру мужчины, шатающуюся на верхней площадке перед падением, затем его столкнули и на каменных плитах внизу остались безобразные следы. Она вздрогнула и еще крепче прижалась к стене.
С громадным облегчением Ферн распахнула дверь их спальни, но взрыв слов угас невысказанным, так как в комнате было пусто. Она собиралась все объяснить Колину, и это каким-то образом сделает все опять безопасным. Где он мог быть? Она села, глядя на тлеющие в камине угли.
А что, собственно, он должен сделать? Махнуть волшебной палочкой и разогнать их заботы? Он уже обещал договориться о карете. Видимо, сейчас он этим и занимается, поскольку Рестон и остальные рабочие ушли в деревню.
Не имея другого занятия, Ферн вытащила из кармана письма и разложила на столе. Первым оказалось письмо Фейт, о котором она почти забыла, обдумывая новости, рассказанные горничной. Ферн бегло просмотрела все пять страниц, остановившись на единственном абзаце, содержащем ценную информацию среди потока слов. У маленького Джеймса режутся зубы. София оцарапала колено и произнесла слово, какое не подобает знать маленькой девочке. Слово привело в конце концов к садовнику, которого грозили уволить, но потом пощадили. Ферн ужасно невнимательна к семье, даже не сообщила, куда они с мужем собираются, они все ужасно беспокоились и подняли громадный шум, пока не услышали от миссис Кристофер Редклифф, что молодожены уехали в одно из поместим Редклиффов. И так далее.
Ферн бросила послание Фейт на стол, на него отложила письмо, адресованное Колину, но печать окончательно сломалась, и оно раскрылось – единственная страница.
Она уже подняла пачку древних писем, решая, то ли должна их прочесть, то ли сунуть обратно в карман, то ли швырнуть в огонь, когда ее взгляд упал на последнюю строчку письма, адресованного Колину.
Votre ange.
«Твой ангел». Ферн чуть не задохнулась. Она видела Колина, улыбающегося ей, холодные глаза потеплели, когда он целовал ее на прощание. «Пока, мой ангел», – сказал он. Всякий раз, когда он так ее называл, будто маленькое особое пламя вспыхивало у нее в душе. После танцев, когда он ее оставлял запыхавшейся, когда ухаживал за ней, когда делал ей предложение, вообще в их каждый интимный момент.
«Mon ange. Votre ange».
Она машинально сунула пачку в карман и медленно потянула к себе письмо, адресованное Колину, затем почти невольно стала читать.
«К...
Я помню, я поклялась не возобновлять наши отношения несколько месяцев после вашей женитьбы на Ф.Э., и только отчаянное положение сейчас толкает меня на это. Нелегко писать это, так что скажу прямо: мои худшие опасения подтвердились. Не хотела бы вас беспокоить, но я жду ребенка. А. знает и выгнал меня. «Пока ты не избавишься от этого отродья», – говорит он. Я бы не стала вас затруднять, поскольку это мое бремя, но А. полностью игнорирует меня, даже лишил содержания, пока я не соглашусь на законные меры, которые погубят даже меня, навсегда. Все, о чем я прошу, – это небольшие средства к существованию, пока я не родила, и еще заплатить подходящей семье в Неаполе или, возможно, где-нибудь в Провансе, чтобы взяли ребенка. Пошлите деньги через мою служанку, она будет знать, где я.
Ваша
Votre ange».
Ферн долго смотрела на бумагу, пока ее разум восставал против того, что она узнала, не желая признавать реальность. Она представила Колина, улыбавшегося другой женщине, занимавшегося любовью с ней, ее называвшего «мой ангел»...
Дверь открылась. Ферн подняла глаза и увидела его.
– Ты вернулась, – сказал Колин, бросая на стол шляпу и перчатки. – Надеюсь, ты не промокла. Я шел за людьми Рестона до самой деревни и заплатил полгинеи мальчишке, чтобы он сбегал в другую деревню, где можно договориться о почтовой карете, тогда не придется ждать поезда. Кажется, в этой деревушке нет ни одной лошади.
Ферн встала и протянула ему письмо.
– Печать была сломана. Я увидела подпись. Колин просмотрел письмо, кровь отхлынула от его лица, затем оно покраснело от гнева.
– Ты читала мою почту?
– Я увидела подпись, – спокойно повторила она. – Votre ange, Колин. Оно от вашего ангела.
Он скомкал письмо и с проклятием швырнул его в огонь. Языки пламени взвились, пожирая бумагу.
– Что ты хочешь сказать, Ферн? Даже тебе должно быть известно, что ты не первая.
– Я никогда об этом не думала. Я глупая, невежественная девушка, которая никогда об этом не думала. Такую вы и хотели, да? На такой и женились. – Ферн засмеялась, хотя ей хотелось рыдать. – Я вообще ничего не знаю. Я не знаю, как причесать волосы, как выращивать цыплят, готовить еду или убирать комнату. Я ничего не знаю о том, чего мне не говорили, чему не хотели научить меня. Я могу принять, что до меня у вас были женщины, Колин. Если бы я имела подобный опыт, то, наверное, смогла бы это понять.
– Тогда в чем же дело? – холодно спросил он.
