Юлия Леонова - Я вам любви не обещаю (СИ)
Андрей Павлович заскучал и, извинившись перед дамами, отправился почивать. Бахметьев всё чаще поглядывал на часы и, заметив то, Олеся тоже засобиралась спать, оправдывая его тем, что его сиятельству поутру рано выезжать из усадьбы.
Бахметьев собирался пробыть в усадьбе седмицу, а то может и больше, но уже через три дня, проведённых в компании семейства Епифановых, готов был сбежать из собственного имения. Немалую досаду графа вызывало и то, как ловко собственная мать подвела его к тому, чтобы он посватался к Олесе. Ведь фактически его вынудили сделать предложение. Все эти намёки, недосказанности и, казалось, в воздухе повисшие ожидание. От него ждали решения, его подталкивали к тому. Пусть первоначально он сам решил ухаживать за mademoiselle Епифановой, но при том он вовсе не думал, что выбор придётся делать так скоро. Ежели все эти размышления перевести на язык натуралиста, то сам себе Бахметьев ныне виделся добычей, преследуемой по пятам хищницами. Его просто загнали в ловушку, весьма искусно и умело расставленную. Оттого и дальнейшее пребывание в усадьбе в обществе дам Епифановых, стало невыносимым. Можно было разрубить сей гордиев узел одним ударом. Надобно было только сказать правду, но единожды солгав, он вынужден был лгать и дальше, всё более усугубляя положение, в котором оказался.
Безусловно, Олеся Андревна была достойна того, чтобы носить титул графини Бахметьевой, такой супругой можно гордиться в обществе. Она умна, достаточно образована, знает себе цену и никогда не поставит его в неловкое положение. Думая о достоинствах генеральской дочери, Бахметьев невольно сравнивал её с Верочкой. Не то, чтобы он думал о том, чтобы жениться на ней, подобное было исключено в силу многих причин, но ежели быть честным до конца, Вера мало чем уступала Олесе. Более того, чем дольше он сравнивал их, тем больше находил достоинств у скромной гувернантки.
Но не только нежелание Георгия Алексеевича составить компанию дамам Епифановым стало причиной его поспешного отъезда, было ещё одно дело, которое требовало от него немедленного действия. Кем бы ни были те, кто напал на него в столице, они явно действовали по чьей-то указке. Оставалось выяснить, кто желал избавиться от него раз и навсегда, не погнушавшись убийства.
Казалось, на первый взгляд самым разумным в его случае было бы обратиться в полицию, но тогда дело получит огласку. К тому же он совершенно не смог разглядеть нападавших, потому, обратившись к служителям правопорядка, он ничего не достигнет, а только спугнёт того, кто желал свести с ним счёты. Этот кто-то непременно затаится, а когда пройдёт время, и ему станет казаться, что угроза жизни миновала, вполне возможно, что будет предпринята ещё одна попытка покушения. Только и оставалось, что попытаться самому найти эту таинственную личность, а заодно выведать причины, по которым его собирались убить.
За всеми этими размышлениями, Бахметьев и не заметил, как добрались до столицы. Только когда коляска въехала в пригороды Петербурга, он очнулся от своих раздумий.
- Ваше сиятельство, на Литейный? – обратился к нему возница.
- На Фонтанку, - не раздумывая, отозвался Бахметьев.
Ответил и сам поразился тому, что сказал. Стало быть, желание увидеться с Верой всё это время не покидало его. Георгий Алексеевич едва заметно улыбнулся. Как странно. Следуя логике, находясь в обществе своей предполагаемой невесты, он должен был хотя бы на время выкинуть из головы мысли о гувернантке, но он напротив думал только о ней. Улыбка исчезла с его уст, стоило графу подумать о том, что придётся сказать Вере о своей женитьбе в скором времени. Будь то другая, не Вера, такое положение вещей его бы нисколько не заботило, но Георгию Алексеевичу казалось, что едва он расскажет ей, и она тотчас покинет его. И никакие доводы разума о том, что подобное было бы неизбежно со временем, или о том, что ей совершенно некуда податься, её не удержат.
Вновь промолчать? Бахметьев тяжело вздохнул. Разве можно утаить шило в мешке? С началом сезона весть о его женитьбе разнесётся по всем светским гостиным. Безусловно, Вера не вхожа в круг завсегдатаев светских салонов, но вероятность того, что она узнает обо всем сама, не из его уст, слишком велика. Рискнуть, довериться судьбе, положиться на случай? Верно, только подлец и мерзавец мог бы размышлять подобным образом. Кто он и есть, собственно. Он не должен был касаться её, не должен, но не смог устоять перед соблазном. Так стоило ли ещё отягощать свою совесть очередной ложью?
«Я скажу ей. Непременно. Сегодня же, - думал он и тотчас отказывался от своего решения. -Нет. Не сегодня. Позже, но до начала сезона. Непременно, до начала сезона».
Коляска остановилась напротив уже столь знакомого ему парадного.
- Приехали, ваше сиятельство, - обернулся к нему возница, недоумевая, отчего барин не выходит, а продолжает сидеть в экипаже. – Ваше сиятельство, передумали никак? Так может на Литейный? – осторожно поинтересовался он.
- Обожди меня здесь, - выбрался из коляски Бахметьев.
Георгий Алексеевич легко поднялся по ступеням и замер у дверей квартиры.
«А вдруг её вновь не окажется дома, - мелькнула в голове запоздалая мысль, когда рука уже потянулась к шнуру колокольчика. – Надобно было сначала записку послать», - вздохнул граф.
Двери открыла Дарья и, отступив в сторону, пропустила его в небольшую переднюю.
- Вера Николавна дома будут? – тихо поинтересовался Бахметьев.
- Дома, - кивнула головой девушка, принимая у него плащ и фуражку.
Услышав звон колокольчика, Вера отложила кисть и вытерла перепачканные красками руки о льняное полотенце. Прислушиваясь к голосам в передней, она едва не вскрикнула, когда поняла, кто пожаловал к ней с визитом. В своей записке Бахметьев писал, что его не будет, по меньшей мере, седмицу, но прошло всего четыре дня, и он вернулся. Не совладав с той радостью, что вдруг вскружила голову, Верочка, не дожидаясь, когда Дарья доложит о визитёре, сама устремилась в переднюю.
- Жорж! – окликнула она его. – Ты вернулся, - влетела она в его объятья, подставляя губы его губам, не смущаясь присутствия горничной.
Аккуратно повесив вещи графа на вешалку, Дарья поспешила удалиться и сказать поварихе, что ужин сегодня надобно на двоих сервировать.
- Верочка, - шептал Бахметьев, покрывая поцелуями её запрокинутое к нему лицо, - Верочка, ангел мой, - обнимал он тонкий стан.
- Ты останешься? – вырвалось у неё.
Георгий кивнул головой, проходя вслед за ней в гостиную.
- Там возница у парадного, - обратился Бахметьев к лакею, выглянувшему из своей каморки, - поди скажи ему, чтобы утром подъехал за мной.
