Моника Маккарти - Ястреб
— Вы привели меня сюда, чтобы соблазнить?
Его, видимо, позабавила ее прямота.
— А ты этого хочешь?
— Нет. — Элли отрицательно покачала головой с большей уверенностью, чем чувствовала на самом деле. — Я не могу.
Веселый блеск в его глазах погас, и в них промелькнуло что-то еще. Стальная решимость. У нее возникла ужасная мысль, что с играми в обольщение, которые продолжались последние несколько дней, покончено.
Он не пошевелился. Сидел, откинувшись назад, по всей видимости, расслабившись. Тогда почему у нее перед глазами стоял образ свернувшейся змеи, готовой ужалить? Он наклонился к ней, и сердце ее бешено забилось, едва не выскакивая из груди.
— Почему нет? Разве тебе не любопытно, Элли?
Она отчаянно затрясла головой. Он в точности походил на хищника, имя которого носил, и она почувствовала себя аппетитным зайцем.
Его глаза скользнули по ее телу, и под тяжестью его взгляда соски ее затвердели и напряглись. Глаза его опасно потемнели. Элли понимала, что он собирается сделать, но не имела сил ему помешать и ждала, затаив дыхание, чем это кончится.
Сердце ее бешено колотилось, и буря эмоций бушевала в груди, когда палец его, пробежавшись по изгибу ее бедра, поднялся к талии, а затем к нежной выпуклости груди.
О Боже! Все ее тело трепетало от предвкушения.
С губ ее сорвался легкий стон. Она чувствовала жар его ладони сквозь тонкое полотно рубашки. Так близко. Она всхлипнула и задрожала, когда он наконец коснулся того места, которое так жаждало его прикосновения. Его палец принялся описывать круги вокруг изнывающего соска.
— Я могу заставить тебя испытать удовольствие, малышка… Огромное удовольствие, о котором ты даже не смела мечтать.
Элли уже чувствовала это сейчас. Она сжала бедра, ощущая томление и влагу в интимном месте, ее отяжелевшие груди пылали, а соски напряглись, предвкушая приближение его широкой ладони.
Его обольстительно легкие прикосновения сводили ее с ума. Желание жарким пламенем растекалось по телу. Она была словно в огне. Каждый ее нерв напрягся, моля о наслаждении, которое он обещал. Ей хотелось ощутить его ладони на своем теле, гладящие, сжимающие и ласкающие ее со страстью.
Ей очень хотелось поддаться искушению.
Но она была не такой, как другие женщины. Она была слишком благоразумной, чтобы позволить себе увлечься.
Должно быть, он почувствовал ее внутреннюю борьбу.
— Разреши мне только показать тебе, Элли. Позволь себе насладиться удовольствием, которое я могу тебе подарить. Попробуй только немножко, — сказал он. — Я остановлюсь, как только ты захочешь.
Он смотрел ей прямо в глаза.
Неизвестно почему, но она ему поверила. Или, может, ей очень хотелось того, что он предлагал, и она готова была поверить всему.
На этот раз ей не хотелось думать. Ей ведь не грозила опасность потерять свое сердце. Она была достаточно умна, чтобы не поддаваться эмоциям. Но ей выпал шанс испытать страсть, чего, как она знала, ей не найти на супружеском ложе.
Все это скоро кончится. Эти несколько беззаботных дней будут забыты. Она вернется домой к отцу и выйдет замуж за Ральфа. Таков ее долг. Но сейчас, в данный момент, она хочет этого.
Хочет его.
Он продолжал смотреть ей в глаза, казалось, целую вечность, хотя это заняло всего несколько мгновений. Когда она кивнула, его охватило чувство чисто мужского удовлетворения. Он протянул к ней руки, желая обнять ее, но она остановила его:
— Подождите!
Он застыл. «Пожалуйста, только не передумай!»
— Вы не…
Она была слишком смущена, чтобы закончить вопрос, но он догадался, что она хотела спросить.
Это его позабавило. Похоже, она и в самом деле беспокоилась, что он не сумеет контролировать себя. Мысль о том, что похоть может взять над ним верх — в особенности с неопытной девушкой, — была настолько нелепа, что он улыбнулся.
— Ты по-прежнему останешься девственницей, — обещал он.
Для мужа ее добродетель не пострадает.
Эрик прищурил глаза. Неужели у нее кто-то есть? Может, в этом причина ее сопротивления?
Он ощутил укол раздражения, осознав, как мало о ней знает. Ему очень хотелось расспросить ее, но он понимал, что это не его дело. Однако это не означало, что он не имел намерения стереть мысль о всяком другом мужчине из ее памяти.
Он не мог дождаться момента, когда заставит ее кричать. Для него. Только для него.
Он склонился и снова поцеловал ее, ощутив тревожную дрожь в груди, когда она обвила руками его шею, отдаваясь ему.
Наконец-то.
Глава 14
Когда он сжал ее в объятиях и завладел ее губами, Элли почувствовала, будто что-то взорвалось у нее внутри. Чувства, желания, страсть, которые она упорно сдерживала, вырвались на свободу в жарком потоке ощущений.
Всякая неуверенность, которую она чувствовала прежде, пропала. Она хотела этого, хотела его. Хотела сильнее, чем чего-либо в своей жизни. Сожаления придут потом. Сейчас… с ним… ей было слишком хорошо.
Его губы были нежны, но настойчивы, требуя отклика, и она с готовностью отвечала ему. Она целовала его в ответ со всем пылом невинной страсти, которую он пробуждал.
Но он, похоже, не торопился, затягивая каждое прикосновение, каждую ласку, чтобы свести ее с ума от предвкушения. Он обещал ей наслаждение и дарил ей его. Только недостаточно быстро.
Элли понимала, что он делал это и прежде — без сомнения, множество раз, — но она не хотела ничего знать. Хотя об этом ей напоминали его сдержанность и неторопливость. Она хотела познать его страсть. Ощутить всю силу его желания. Убедиться, что не только она одна одержима этим безумием.
Он склонился над ней, сидевшей, откинувшись, на скамье, но ей этого было мало. Элли страстно хотелось прижаться к нему, почувствовать на себе тяжесть его большого крепкого тела. Она притянула его к себе теснее, пытаясь без слов сообщить о своем желании, но он лишь тихо рассмеялся, откинув голову.
Он ласково погладил большим пальцем ее нижнюю губу, влажную от его поцелуев.
— Терпение, малышка. Я хочу, чтобы тебе было приятнее.
Он что, с ума сошел?
— Мне и так…
Он прижал палец к ее губам:
— Не командуй, Элли. Хочешь, чтобы я прекратил, или позволишь мне действовать по-своему?
Она согласно кивнула.
— Хорошая девочка, — сказал он, снова завладев ее губами.
Он был жестоким мужчиной. Терзал ее каждой своей медленной, нарочито неторопливой лаской, пока ей не начало казаться, что она умирает от предвкушения. Когда он, наконец, раздвинул ей губы, Элли застонала от облегчения, ощутив тепло его языка, скользнувшего ей в рот. Хотя это не явилось для нее сюрпризом, ощущения оказались достаточно новыми, чтобы заставить ее дрожать. У нее возникло такое чувство, будто все ее тело медленно распадается на части.
