Тереза Медейрос - Мой дорогой
Эсмеральда сначала подняла пистолет, но тут же передала его Билли и улыбнулась сквозь слезы. Он быстро привлек ее к себе.
— Клянусь, ты никогда не пожалеешь об этом! — прошептал он, погрузив лицо в ее спутанные шелковистые волосы, пахнущие персиком.
Когда Билли ушел, Эсмеральда без сил прислонилась к стене. Его слова все еще звучали в ушах. Поцелуй Билли еще горел на ее губах. А в сердце трепетала слабая надежда на счастье. Грохочущий голос Вирджила вывел ее из оцепенения.
— Мы не хотели начинать без тебя, сынок, но не собираемся торчать здесь целую вечность.
— Боже, Бартоломью! — с ужасом прошептала Эсмеральда.
Она распахнула дверь и выбежала в соседнюю комнату. Там в плетеном кресле-качалке сидела Зоя Дарлинг. Она спокойно покачивалась и курила трубку, как будто во дворе не готовилась страшная расправа над беззащитным человеком. У ее ног на старом коврике блаженно похрапывала спящая Сэди.
Эсмеральда упала на колени перед ней и взглянула в суровое лицо.
— Мама! — Впервые у девушки естественно вырвалось это забытое обращение. — Возьми свое ружье. Не стоило выпускать Билли одного. Ты же знаешь, что твои сыновья могут… слишком погорячиться и потерять голову.
— Мальчик уже достаточно взрослый. Он сам во всем разберется. — Зоя снова невозмутимо затянулась.
— Но всего несколько дней назад он умирал! У него еще не восстановились силы!
Зоя окинула девушку насмешливым взглядом, от растрепанных волос до ночной рубашки и босых ног.
— В самом деле? — усмехнулась она. — А мне кажется, что они уже достаточно восстановились!
Покраснев до корней волос, Эсмеральда поднялась с колен.
— Хорошо, мисс Дарлинг, вы ожесточили свое сердце против тринадцатилетнего мальчика, убежавшего, чтобы отомстить за своего отца. Знайте же, что он пошел на это только ради вас. Потому что он не смог смириться с мыслью, что негодяи, повесившие вашего мужа, заставили вас плакать!
У Зои чуть заметно задрожал подбородок, но Эсмеральда не стала терять время на утешения. Гордо распрямив плечи, как будто на них мантия герцогини, а не выцветшая старая рубашка, она поспешила на веранду.
Увидев Бартоломью, Эсмеральда вдруг так ослабела, что была вынуждена ухватиться за столбик веранды. Он сидел на лошади, руки были связаны за спиной, на шее болталась веревочная петля. Свободный конец веревки уже привязали к ветке мертвого дуба. Веревка натягивалась при каждом движении переступающей с ноги на ногу лошади. Поникшие плечи и безнадежное выражение глаз брата потрясли Эсмеральду.
Сэм и Энос наблюдали за всем с той самой повозки, которую Билли нанял еще в Каламита, а Джаспер держал под уздцы лошадь, на которой сидел Бартоломью.
Билли решительно шагнул к Вирджилу. Тот походил на веселого великана, приветствующего лилипутов.
— Приятно снова видеть тебя на ногах, братишка! — загудел он. — Прежде чем мы начнем, я хотел бы сказать несколько слов…
— Обрежь веревку! — сурово приказал Билли. Лицо Вирджила помрачнело. Он приложил руку к уху.
— Повтори-ка! Кажется, я ослышался.
Билли поднял пистолет.
— Я сказал — обрежь веревку!
Энос и Сэм обменялись взглядами. Вирджил отступил назад, нервно глядя на пистолет в руке брата.
— Черт, Билли, ведь это я одолжил тебе оружие. Не собираешься же ты убить меня из моего же пистолета?!
— Если меня к этому вынудят, — твердо ответил Билли.
Несколько долгих минут Вирджил испытующе смотрел на Билли.
— Обрежь веревку, Джаспер, — бросил он брату.
— Черта с два! — ответил тот. Билли перевел дуло пистолета на Джаспера. Лицо Джаспера перекосилось в злобной ухмылке.
— Ты же не станешь в меня стрелять, братишка! Если ты меня ранишь, я могу отпустить уздечку. А если я ее отпущу, великолепный мистер Файн отправится в свою последнюю скачку!
— Нет! — сорвавшимся голосом крикнула Эсмеральда.
При всем доверии к Билли она не смогла совладать с собой. Сбежав с веранды, она бросилась к брату, но на пути ее перехватил Билли и с силой прижал к себе. Она почувствовала, как сильно бьется его сердце.
— Успокойся, милая, — тихо прошептал он ей на ухо. — Ты можешь испугать лошадь! Понимаешь?
— Д-да, — с трудом выговорила она. Билли поднял голову и устремил спокойный взгляд на Джаспера.
— Это дело тебя не касается, — заявил он. — Парень стрелял в меня.
— Но мы — родственники, — заносчиво возразил Джаспер. — Тот, кто посмел обидеть одного из нас, обидел нас всех. И должен платить за это!
Вирджил, Сэм и Энос согласно закивали.
Билли посмотрел на Бартоломью.
— Сдается мне, что этот парень уже здорово поплатился за свою глупость. Это не твои кулаки так разрисовали его физиономию, Джаспер? Я всегда говорил, что ты готов избить всякого, у кого связаны руки.
— Ах ты, паршивый… — Джаспер двинулся было к брату, но крепко зажатые в руке поводья остановили его.
Лошадь шарахнулась в сторону, Эсмеральда испуганно закричала.
— Ну, ну, — успокаивающе проговорил Билли. — Я хочу сказать, что, раз парень только ранил меня, было бы слишком жестоко повесить его.
При воспоминании о том, что жизнь Билли висела на волоске всего неделю назад, сердце Эсмеральды дрогнуло от нежности.
— И что же ты собираешься делать? — презрительно фыркнув, спросил Джаспер. — Достанешь эту свою блестящую побрякушку и арестуешь его?
Билли склонил голову набок, как бы обдумывая решение.
— Принимая во внимание, что ничего серьезного не произошло, возможно, я просто приму его искренние извинения. — Он впервые обратился к Сэму и Эносу: — Как это вам покажется, ребята? Если брат этой леди извинится, вы будете за то, чтобы обрезать веревку?
Он незаметно подмигнул Эсмеральде. Смекнув, что от нее требуется, девушка выразительно посмотрела на близнецов.
— Я буду вечно у вас в долгу!
Сэм почесал в затылке.
— Как-как?
— Она будет очень обязана вам, — перевел Билли.
Братья нерешительно переглянулись, затем Энос смущенно кивнул.
— Она з-здорово играет на с-скрипке.
— Ты, Вирдж? — спросил Билли. Вирджил в сердцах сорвал с себя шляпу и хлопнул себя по бедру.
— А, черт, ладно! Хотя, конечно, жалко отказываться от такого прекрасного развлечения!
— Джаспер?
Не глядя брату в глаза, Джаспер только сердито дернул плечами, что должно было означать согласие.
Эсмеральда впилась нетерпеливыми глазами в брата. Она затаила дыхание, когда Бартоломью приподнял голову настолько, насколько позволяла натянутая веревка, и судорожно сглотнул. Он коротко взглянул на Билли, потом перевел взгляд на Эсмеральду.
— Я не хотел причинить вам боль, — проговорил он. — Очень сожалею.
