Елена Лебедева - Утомленная балом
— Барин, она не может сама идти, ее чем-то опоили.
— Ну так возьми ее на руки! — распорядился Афанасий Иванович. — Тем более, Елизавету Павловну нужно показать лекарю.
— Там, на пожаре, сгорела Любаша, наша горничная, — Лиза подала голос. — Как же мы теперь без нее?
— Об этом после, — следователь был непреклонен. — Давай, голубчик, отнеси ее в экипаж и следуй за мной.
В полицейском участке Лизу долго приводили в чувство. Следователь не слишком верил ее словам, но Митрофан божился, что было именно так, как говорит хозяйка. На руку Лизе сыграли показания пострадавших от пожара соседей и тех прохожих, которые видели мужчину и женщину, покинувших дом сразу же перед пожаром. Афанасий Иванович перестал подозревать Лизу, теперь под подозрение попала Ефросинья, которую требовалось срочно найти. Он пообещал Лизе, что все силы бросит на поиски преступников, и что об этом деле обязательно доложат государю.
В коридоре Лизу терпеливо ждал встревоженный Николай Степанович. Он не задавал ей лишних вопросов, ему вполне хватило объяснений Митрофана.
Глава 22
Лиза смогла вернуться в Петергоф только спустя неделю. Она долго не могла прийти в себя от пережитого, потом внезапно осознала смерть Любаши и переживала так, словно погиб кто-то из членов семьи. Конечно, она больше ни в чем не подозревала ее. Образ горничной теперь представлялся Лизе в ореоле мученичества и святости. Лиза пообещала, что никогда не забудет ее благородного поступка и обязательно даст вольную всем ее деревенским родственникам.
Николай Степанович не мучил жену расспросами. Лизу это радовало — не нужно было признаваться в грехах. Возможно, думала Лиза, муж уже догадывается о многом и просто не хочет услышать подтверждение своих догадок из уст любимой женщины. Что-то едва уловимое становилось между ними: недосказанность воздвигала воображаемую стену недоверия, не было уже прежней сердечности и открытости, ушло нечто важное. Оставались лишь привычные обязанности, которые не слишком тяготили Лизу. Она думала, что скоро былые отношения вернутся, что муж станет прежним, и прошлое забудется.
Однако вопреки намерениям Лизы, Вересов старательно выпроваживал ее в Петергоф, объясняя это желанием императрицы видеть Лизу в числе своих фрейлин. Лизе пришлось согласиться. Она собралась и, сопровождаемая новой горничной, отправилась в путь.
Стаси встретила подругу с распростертыми объятиями. Не обнаружив при Лизе Любаши, она сразу же поняла, что случилось ужасное, и поспешила скорее ее расспросить.
Лиза оттягивала объяснения. Ей не хотелось снова пережить весь тот ужас, который она испытала в горящей комнате. У Лизы до сих пор щемило сердце при воспоминании об этом дне, а на глаза наворачивались слезы. Но Стаси настаивала, и Лиза в итоге не смогла ей отказать.
— Боже мой, это немыслимо! — ужаснулась Стаси, выслушав всю историю. — Страшно подумать, что если бы не Любаша, ты могла бы погибнуть!
— Слава богу, все позади. Случай с пожаром вернул меня к жизни окончательно. И я намерена продолжить поиски Ефросиньи, чего бы мне это ни стоило.
— Лиза, опомнись! — воскликнула Стаси. — Ты погубишь себя. Неужели ты не понимаешь, что в итоге из вас двоих только одна останется в живых?
— Значит погибнет Ефросинья. Я обязательно разыщу Ефросинью снова. Уверена, найдется множество людей, которые сделают эту работу за деньги.
— Или она разыщет тебя, — подытожила Стаси. — Но в следующий раз доведет задуманное до конца. Собственно, тебя не нужно искать. Все знают, что ты в Петергофе.
— Ефросинья не настолько глупа, — не согласилась с подругой Лиза. — Когда Любаша ее искала, мы не знали, что это за женщина и на что она способна. Поэтому ей удалось так легко завлечь меня в ловушку. Но теперь я знаю, с кем имею дело. Ефросинья не тронет меня в Петергофе. За мной по пятам следуют соглядатаи Афанасия Ивановича.
— А если Ефросинья пошлет Валериана Басова расправиться с тобой?
Лиза снова ответила отрицательно:
— И этого не случится, Стаси. Валериан Басов намеренно ослабил веревки, которыми меня связывал. Видно, он не разделяет идей своей спутницы.
— Но почему в таком случае он не выдаст ее?
— Он ее любит, Стаси. Любит безответно. А ты понимаешь, на что способна любовь!
Стаси смотрела на подругу с интересом. Она впервые открывала в Лизе ум, который совсем не шел к ее романтической внешности. Лучше бы Лиза оставалась прежней: домашней, нежной и предсказуемой.
Лиза продолжала рассуждать:
— Мне кажется, что и смерть Аннушки не была простой случайностью. Страшно об этом думать, но Ефросинья могла… Неужели это сделала она?
— Боюсь, что ты права, — отвечала Стаси. — Если эта фурия убила Софью, то могла убить и Аннушку. Слишком странной теперь кажется ее смерть под копытами лошади.
— А письмо, которое Аннушка получила накануне гибели? — вспомнила Лиза. — Не сомневаюсь, что это тоже дело рук Ефросиньи. Жаль, что теперь это уже не доказать.
— Действительно, жаль, — согласилась Стаси. — Записка слишком тебя компрометирует. Но ведь именно на это рассчитывала Ефросинья; она знала, что ты не решишься обнародовать отношения с Паниным.
Лиза задумалась. Она винила себя в смерти сестры, ведь не увлекись Лиза Митей, много можно было избежать. Страшная кара, о которой не раз предупреждала Ефросинья, настигла ее, сделав беспомощной. Было очевидно, что именно послание Аннушке, стань оно доступным полиции, могло пролить свет на ее гибель.
«Ради сестры я готова предать гласности это письмо!»
— Кто сказал, что мы не можем передать улики в руки правосудия? — просияла Лиза. — Не вижу препятствий! Мы уничтожим ту часть письма, в которой говорится обо мне, и передадим оставшееся нашему следователю. Ведь записка могла побывать со мной на пожаре.
— Тогда придется рассказать, что было в конце записки, — Стаси наморщила лоб.
— Это будет ложь во спасение. Мы не скажем, чье имя было названо. Ефросинья могла обращаться к Аннушке, не называя имен; человека, о котором писали, могли знать только эти двое.
— Но Аннушка приехала к тебе, — напомнила Стаси, — и это говорит о многом.
— Аннушка могла приехать ко мне за советом. Здесь придется солгать, иначе нельзя, — Лиза посмотрела на свои руки. — Эта ужасная ложь прилипла ко мне настолько, что мне уже не отмыться. Что же будет дальше?
— Наверное, именно поэтому нам с детства внушали, что лгать нехорошо. От этого проблем не становится меньше, они только накапливаются. Но ничего не поделать. Я сейчас же пошлю своего человека в Петербург, — Стаси энергично заходила по комнате, — Лиза, ты должна написать сопроводительное письмо. Мы все это запечатаем, и мое доверенное лицо передаст послание в руки Афанасия Ивановича.
